Коник-остров. Тысяча дней после развода - стр. 20
И нахлынуло вдруг одиночество. Не обычное, а особое. Экзистенциальное, как говорил папа. Когда не просто вокруг никого и не с кем словом перекинуться, а оказываешься наедине с мирозданием. Вот оно, а вот ты. И больше никого. Только сознание такой тет-а-тет переносит с трудом и трусливо прячется в мысли и воспоминания. Даже о том, о чем лучше не думать и не вспоминать.
***
июнь 2012 года
- Соломина, ну долго ты еще возиться будешь?
Кира в своем репертуаре. Папа по дороге на работу согласился подвезти нас до Финбана и наверняка проклял все на свете. Подождав пятнадцать минут и услышав по телефону обычное: «уже иду», поднимаюсь к ней. Она сражается с молнией раздутой сумки, похожей на бегемота.
- Ты вообще куда собралась, на практику или в дом отдыха?
- Шурик, да какая разница? – Кира с хохотом отскакивает, прекрасно зная, что за «Шурика» может и прилететь. – Не зуди. Мне говорили, что там не хуже, чем в доме отдыха. Все, я готова.
У вокзала выходим, садимся в электричку. До Кузнечного три часа пути. Даже Кира устает трещать и сидит, уткнувшись в телефон. Я, расслабленно прикрыв глаза, посматриваю из-под ресниц на мелькающие за окном леса и поля.
Люблю дорогу, люблю природу, особенно нашу северную. С детства знала, что буду заниматься чем-то связанным с ней. В выпускных классах разрывалась между географией, биологией и экологией, в итоге выбрала последнюю. Ну а потом поняла, что особая моя страсть – вода.
С Кирой мы дружим с первого курса. На самой первой лекции оказались рядом, познакомились, разговорились. Вот уж точно, «волна и камень, стихи и проза, лед и пламень не столь различны меж собой»*. Яркая, шумная, привлекающая внимание Кира – и я, тихая, незаметная, замкнутая. Впрочем, одно общее у нас все же есть.
Мы обе – чокнутые ботанички. Вот только со мной это вполне вяжется, никого не удивляет. Но тот, кто не знает Киру, вряд ли поверит, что эта девица, помешанная на парнях, клубах и тряпках, окончила школу с серебряной медалью и уверенно держит курс на красный диплом. Никто не сомневается, что после защиты мы обе пойдем в аспирантуру. Я выбрала в качестве специализации водную экологию, Кира – биоиндикацию водных систем. Именно поэтому мы сейчас и едем на Ладогу: наша практика станет основой для дипломных работ, а может, и для будущих диссертаций.
В Кузнечном нам не везет: нужный автобус только что ушел, а следующий через полтора часа. И идти-то всего три километра, но по жаре и с сумками… Кире удается очаровать какого-то парня, который за две сотни соглашается подвезти нас на «Газели», но потом отказывается брать деньги.
Вот и ворота. Кира барабанит по решетке, из будки выглядывает парень – наш ровесник или чуть постарше.
- Ах, какой! - шепчет Кира мне на ухо.
Он и правда симпатичный, но я бы не сказала, что прямо «ах». Высокий, широкоплечий, поджарый. Темно-русые волосы растрепаны, карие глаза прячутся в густых ресницах. Четко очерченные губы, прямой нос, щетина на чуть впалых щеках и подбородке с едва заметной ямочкой. Не совсем в моем вкусе. Или, может, я до сих пор не отошла от своего неудачного романа?
Их, романов моих, было всего два. Первый – платонический, с одноклассником Денисом, продлившийся полгода и закончившийся таким же невинным поцелуем после выпускного. Второй обрушился на меня год назад, когда приехала на экскурсию в Кижи. Там-то я и заболела севером с его холодными ветрами и синими озерами, а заодно влюбилась в экскурсовода Егора, студента-историка петрозаводского университета. Впрочем, одно от другого было неотделимо: двухметровый викинг с длинными светлыми волосами, бородой и холодными синими глазами был настоящим воплощением севера.