Кони знают дорогу домой. - стр. 49

 Глава двенадцатая.

Герт Плюм сидел за дощатым столом, лицом к двери и осматривал каждого входящего в неё человека. Он нервничал, втягивая ноздрями удушливый запах закопчённой залы, витающий смесью дыма, жареного мяса и пота, исходящего от людей в запылённых, давно не знающих стирки, одеждах. Уже в который раз он приходил сюда и ждал, высматривая бородатого здоровяка, взявшего у него перстень, но его не было, как и другого, более важного для него, человека. Плюм сидел достаточно долго и уже злился, глотая от нетерпения и жажды слюну, но не притрагивался к высокому узкому бокалу с бледно-жёлтой пенистой жидкостью, принесённой молодой, но не опрятно одетой женщиной. Пропитываясь въедливым неприятным запахом увеселительного заведения, он упорно смотрел на, измученную частыми открываниями, дверь, ожидая того, кто уже был в Каменной Глуши, но по непонятным ему причинам, не входил в эту проклятую дверь. Слухи о появлении Всадников летели быстрее, чем они сами добирались до Аркадима, проникая за мощь магнитного Обруча. Как удавалось им делать это, не знал никто, кроме них самих, но, попадая в Глушь, дальнейший путь был закрыт, вторым Обручем, за которым текла роскошная жизнь, не доступная иззарам, ютившимся на окраине Аркадима.

Имя Азик, как символ иззаров и Всадников, было хорошо известно на задворках дрома, хотя мало кто знал его в лицо, а благородные улицы дрома не знали его совсем, но острый слух визора уловил его, а сейчас и зоркий глаз, ибо он, выхватил одинокого странника, входящего в ротонду.

Человек, высокий, широкоплечий, в чёрном плаще с надвинутым на лицо, капюшоном, не оглядывая зала, уверенно направился к угловому столу, за которым сидел, потерявший терпение, визор. Сев напротив Плюма, человек откинул капюшон, открывая молодое мужественное и загорелое лицо, с плотно сжатыми губами, словно на них стояла печать молчания. Его тёмные миндалевидные глаза, оценивающе смотрели из-под широкого, чуть нависшего лба. Прямая линия его губ разомкнулась в щель, и Плюм услышал хрипловатый голос:

– Назови своё имя и скажи: зачем ты искал меня?

– Моё имя Плюм. Я – визор, – начал он, но Азик перебил его, скрывая в голосе нетерпение:

– Это я вижу и так, дальше.

– Я бы лучше поговорил с твоим отцом, но зная о его состоянии, вынужден говорить с тобой, – опять начал разговор Плюм и снова, Азик остановил его. Метнув суровый и недоверчивый взгляд, он произнёс:

– Слишком длинное начало, – и спросил. – Зачем тебе мой отец?

– Я хочу знать о том полёте, что стал для него последним и лишившим его ног, – ответил Плюм, внимательно следя за рукой Азика, ушедшей вниз.

– Смотрю, ты хорошо осведомлён о моей семье, – усмехнулся Азик, кладя обе руки на стол.

– Это, мой промысел и сейчас я хочу знать о пассажирах на корабле твоего отца в тот трагический день и куда он их доставил, – изложил Плюм, и, сгорая от жажды, отпил из бокала.

Мутноватая жидкость оказалась горьковатой на вкус и приятно обожгла горло. Плюм скупо, одними губами, улыбнулся и посмотрел на Азика, ожидая ответа.

– Я тогда был мальчишкой и мало интересовался делами отца, с меня мало толку в этом вопросе, – сказал он и, впервые, как вошёл, оглядел зал.

Плюм, не удовлетворённый ответом, обдумывал дальнейший свой шаг, уже с аппетитом попивая из бокала. Когда глаза Азика, обшарив помещение, вернулись к Плюму, он произнёс: