Кони знают дорогу домой. - стр. 18

Она уходила, плавно покачивая широкими бёдрами в пустынную духоту созревшего дня, пока маленькая алая фигурка не растаяла в зелени цветущих садов. И никто, кроме её и человека, приславшего зеленоватый сгусток сообщения, не знал, какую тайну вдохнул душный воздух Аркадима.

У лукавого смутьяна Альгудера не было тайн, поскольку он выбалтывал их все, не смотря на то, что последствия его говорливости, порой, были не очень хороши для него, но ему везло. Мужчины упивались его пикантными рассказами, а женщины обожали, ценя его красоту, смелость и умение быть обворожительным.

Казалось, не было силы, способной лишить Альгудера нежных женских пальчиков, избалованных его поцелуями, стройных ножек, не ускальзывающих от его взгляда, манящих губ, шепчущих его имя и завоеванных сердец, желающих его ласк.

Но такая сила, была – юная дева, с редким и красивым именем – Вивьера.

Альгудер, окрылённый надеждой и сжигаемый нетерпением увидеть её прекрасное лицо, коснуться нежной руки, вдохнуть пряный запах её огненных волос и, что было его страстным желанием, вымолить, хотя бы робкий, девственный поцелуй, её трепетных губ, летел к ней. Дисциплинарный суд, не возымевший положительного результата, был забыт и он, опять, придя к закрытой двери Двора, ибо опоздал, мчался к Вивьере, пользуясь кратковременным отсутствием брата.

Она сидела в глубине сада, облокотившись заострёнными, и оттого, казавшимися ещё хрупче, локотками о низкую узорчатую спинку скамьи. В платье, цвета молодой листвы, со струящими широкими складками от лифа и украшенного сапфировым букетом у плеча, она была похожа на юное цветущее деревце, нежно ласкаемое лёгким ветром. Большая часть огненных волос, искусно уложенная на затылке виноградной гроздью и декорированная зелёными лентами, прибавляла возраста, на несколько лун, к её своим, восемнадцати, а пружинистый локон, спадающий ниже правого плеча, придавал лёгкое кокетство. И то и другое вместе, выказывали её молодой женщиной, манящей в головокружительное чувство.

– Да продлится твоя цветущая красота, божественная Вивьера, – голосом восторженного воздыхателя, проговорил Альгудер, останавливаясь перед ней.

Улыбка, осветившая её лицо и ямочки, расцветшие на её щеках, явились большим подарком, чем её приветствие. Смотря на сияющего поклонника, Виврьера смахнула улыбку, сузила глаза и, надев маску поучающей дамы, пожурила:

– Прогуливаешь, регут Альгудер, как неуспевающий ученик – и, сбросив маску, рассмеялась, договаривая весело, с лёгкой иронией. – Не быть тебе, повеса, гертом. Ой, не быть.

– Обворожительная Виврьера, я готов забыть о любом возвышении и, став твоим рабом, целовать твои прелестные ножки, только скажи. Только одно слово я у твоих ног, – проговорил вдохновенно Альгудер, становясь перед ней на колени.

– Мои ножки целует утренний прилив Тумана, а губы – солнечный ветер. Тебе ничего не осталось, молодой повеса, – изложила она, принимая его страстное высказывание, за озорство.

– Я бы нашёл много прелестных мест для поцелуев, если бы твоё сердце не было холодным, как утренняя звезда, – выдал Альгудер, подыгрывая её настроению.

– Довольно, Альгудер, твоих губ не хватит на всех дев Аркадима, – протянула она, затаив в голосе печаль и тут же, прыская смехом, добавила, – а вот кулаков, опороченных мужей, будет достаточно.