Конфуций. Беседы с одиноким мудрецом - стр. 10

Первые две версии «Лунь юй» перечисляются в самом раннем упоминании о труде Конфуция – «Истории династии Хань» («Хань ту»), составленной придворным историком Бань Гу (32–92) и членами его семьи. Хроники эти, дошедшие до нас с большими пробелами, были закончены в I в. н. э., и, таким образом, мы имеем достаточно позднее упоминание о беседах Конфуция – со времени его ухода из жизни прошло более четырехсот лет. А значит, не исключено, что до этого существовали и другие списки речений Конфуция, либо не дошедшие до нас, либо включенные в три уже известных сборника.

Эти три сборника «речений» во многом схожи, но все же не одинаковы. Прежде всего, они заметно разнились по своему объему. Скорее всего, «Ци лунь» был самой обширной компиляцией речений Конфуция: по своему объему этот труд превосходил «Лу лунь», о чем, в частности, упоминает историк-конфуцианец Лю Дэмин (556–627).

Очевидно, что канонизация конфуциева учения к тому моменту еще не произошла – этого просто не могло случиться при наличии трех (а, возможно, и большего количества) вариантов его высказываний. А это значит, что до VI в. Конфуций не только не считался «учителем учителей», но занимал в исторической ретроспективе позицию немногим выше, чем ряд других духовных учителей. Такое множество вариантов трудов одного и того же мудреца можно считать нормативом ранней истории Китая. Достаточно упомянуть, что известно несколько списков «Дао дэ цзина» («Канон Пути и Благодати») Лао-цзы, где встречаются заметные разночтения. Более того, обнаруженный в 90-х гг. XX в. самый старый вариант этого трактата, записанный на бамбуковых дощечках (до этого варианты II в. были записаны на шелке, т. н. «шелковые книги»), оказался существенно – почти в два раза – короче, чем широко известная сегодня версия «шелковых книг». Таким образом, для истории

Китая было вполне характерным расширять древние трактаты: слова мудрецов дополнялись, дописывались и в конце концов превращались в компиляцию – причем компиляцию высказываний не только самого духовного наставника, но и мыслей его учеников и последователей по принципу «что мог бы сказать учитель по этому поводу».

Три версии «Лунь юя» долгое время существовали раздельно и циркулировали по Китаю как самостоятельные произведения. Такая ситуация сохранялась вплоть до I в. до н. э., когда одна из версий попала в руки известного каноноведа Чжан Юя (?-5 до н. э.) – знатока речений Конфуция, а также «И цзина» («Канона перемен»). Чжан Юй, эрудит и книжник, имел весьма высокий ранг знатности – хоу, ученое звание боши, т. е. «доктора» – и преподавал императорской семье тонкости «Лунь юя». В 25 г. до н. э. он был назначен главным советником императора, что соответствовало рангу и обязанностям премьер-министра. Чжан Юй, как считается, составил новую версию «Лунь юя» на основе старых списков.

До сих пор идут споры о том, какая же из трех версий легла в основу известного нам сегодня «Лунь юя». По одному из предположений, Чжан Юй сводит воедино две версии – лускую и цискую. Он также пользуется многочисленными комментариями, которые составлялись на «Лунь юй» различными книжниками, в том числе известными каноноведами Ван Яном, Лу Фуцином и другими. Так рождается произведение, названное «Чжан хоу лунь» – «Суждения [и беседы в версии] хоу Чжан [Юя]». Эта версия стала столь популярной, в том числе и благодаря высокому посту ее составителя, что затмила все остальные списки «Лунь юя» [24, с. 15–16]. Так Китай получает первый «официальный» «Лунь юй».