Конец власти. От залов заседаний до полей сражений, от церкви до государства. Почему управлять сегодня нужно иначе - стр. 6

Даже элита, составляющая 1 % от всего населения США, не защищена от внезапных изменений в том, что касается богатства, власти и статуса. Несмотря на растущее имущественное расслоение, Великая рецессия имела и корректирующее действие: сильнее всего она сказалась на доходах богачей. Как пишет Эммануэль Саэз, профессор экономики из Университета Беркли, доходы 1 % наиболее обеспеченных граждан США, получающих зарплату, сократились на 36,3 %, а у оставшихся 99 % граждан – всего на 11,6 %{11}. Стивен Каплан из Школы бизнеса им. Бута при Чикагском университете подсчитал, что доля дохода, приходящегося на 1 % населения США, составляющий элиту, сократилась с максимального показателя в 23,5 % в 2007 году до 17,6 % в 2009 году и, как свидетельствуют данные Саэза, в последующие годы продолжала падать. Как писал Роберт Франк в газете Wall Street Journal: “Самые высокооплачиваемые специалисты несут сокрушительные потери. Число американцев, зарабатывающих миллион долларов и более, с 2007 по 2009 год сократилось на 40 % и составило 236 883 человек, в то время как их общие доходы упали почти на 50 % – куда больше, нежели у тех, кто получает 50 тысяч долларов: по данным Федеральной налоговой службы, они лишились менее 2 % своего дохода”{12}. Разумеется, из сказанного вовсе не следует, что концентрация доходов и крупных состояний в большинстве передовых демократических государств, и в особенности в США, не увеличилась. Увеличилась, причем весьма существенно. Но это не отменяет того факта, что экономический кризис затронул отдельных состоятельных людей и целые семьи, в результате чего их богатство и влияние существенно сократились.

Разумеется, личный доход и богатство – не единственные источники власти. Главы крупных корпораций зачастую обладают большей властью, чем “обычные” богатые. В наши дни топ-менеджеры зарабатывают больше, чем раньше, но вот положение у них так же шатко, как и у чемпионов по шахматам. И если в 1992 году президент корпорации из рейтинга Fortune 500 с вероятностью 36 % мог и следующие пять лет занимать тот же пост, то в 1998-м вероятность этого сократилась до 25 %. К 2005 году средний срок пребывания в должности для американского руководителя компании сократился до шести лет. И это общемировая тенденция. В 2011 году 14,4 % президентов 2500 крупнейших мировых корпораций покинули занимаемые посты. Даже в Японии, известной относительной статичностью корпоративной структуры, в 2008 году число вынужденных случаев смены глав крупных компаний выросло в четыре раза{13}.

То же происходит и с самими компаниями. В 1980 году для американской корпорации, входящей в пятерку лидеров отрасли, риск в ближайшие пять лет утратить это положение составлял всего лишь 10 %. Двадцать лет спустя такая вероятность возросла до 25 %. В наши дни один лишь список из пятисот крупнейших американских и международных компаний, которых десять лет назад не было и в помине, показывает, что новички вытесняют традиционные гигантские корпорации. Что касается финансовой сферы, то банки уступают в силе и влиянии более молодым и ловким хедж-фондам: во второй половине 2010 года, в самый разгар резкого экономического спада, десять крупнейших хедж-фондов, большинство из которых неизвестно широкой публике, заработали больше, чем шесть самых солидных банков мира вместе взятых. Причем даже в самых крупных фондах, оперирующих огромными капиталами и получающих значительную прибыль, работает лишь несколько сотен человек.