Конец легенды - стр. 24
– Значит, кто-то из сплетников наконец научился грамоте, – ухмыльнулся следователь. – Лучше так, чем писать ложные доносы и прибавлять мне работы… Стало быть, здесь у нас очередной несчастный случай. Надеюсь, наследники разберутся с этой жуткой башней и превратят ее во что-нибудь более благопристойное.
– Вы не собираетесь начинать следствие? – прямо спросил брат Бартоломью.
– Для этого нужно преступление, а здесь его нет. Все-таки французы слишком впечатлительны… – сеньор Каррера дал отмашку стражникам, после чего продолжил: – Можно было бы заподозрить самоубийство, но его духовник мне ничего об этом не сообщил. Передайте родне, что для подобающих похорон нет препятствий. А мне пора возвращаться к своим делам. Всего доброго, сеньоры!
Он отвесил присутствующим едва заметный поклон и, на каждом шагу колыхаясь, словно гора желе, вышел за дверь.
В спальне снова воцарилась тишина. Некоторое время мужчины прислушивались к удаляющимся по лестнице шагам сеньора Карреры. Наконец, брат Бартоломью поинтересовался:
– И давно этот господин служит судебным следователем?
– Очень давно. Я переехал в Кадис и поступил на службу в этот дом больше двадцати лет назад, а сеньор Каррера получил свое место еще раньше, – отозвался доктор Солано. – Он расследовал гибель второй супруги сеньора Рико и пришел к аналогичным выводам. С ними, впрочем, я был согласен.
– Судя по слухам, которые ходят до сих пор, он тогда тоже не слишком старался?
– Расследовать там особенно было нечего… впрочем, рвение сеньора Карреры двадцать лет назад было не лучше сегодняшнего… Но что же нам делать теперь? Если сеньора Рико на самом деле отравили, убийца останется безнаказанным!
Брат Бартоломью ответил не сразу. Он задумчиво посмотрел на записку, оставленную следователем на окне, затем аккуратно сложил ее и убрал в кошелек, пристегнутый к поясу.
– Думаю, нам стоит задать пару вопросов слугам и убедиться, что письмо не попало в дом извне. После этого я бы не отказался от завтрака.
Внизу, у входной двери, доктор задержался, чтобы спросить привратника, когда в дом в последний раз доставляли почту.
– Дня три назад, – ответил тот, подумав. – И давеча был мальчишка с запиской, ее забрала сеньора Эстелла.
– Но сеньор Теодор получил некое послание. Кто-то из слуг не мог его принести?
– Точно нет. Письма получаю и отдаю я.
Убедившись, что больше от слуги узнать нечего, мужчины прошли в столовую. Там уже подали обед, но жильцы не торопились спускаться. У кого-то вследствие случившейся трагедии аппетит пропал по-настоящему, а кто-то лишь изображал скорбь. Андре представил, как голодные сеньоры сидят в своих спальнях, прислушиваясь к каждому шороху за дверью: не пора ли выбираться наружу? Прилично ли это? Что подумают остальные?
И один из них особенно озабочен тем, чтобы вести себя как подобает. Ведь убийцу может выдать любая мелочь, даже плохо скрываемое чувство голода в минуту, когда следует вовсю предаваться скорби.
Усевшись за стол, брат Бартоломью сказал ему:
– Теперь мы знаем точно, что записку подбросил кто-то из домашних. При этом почерк доктору не знаком, а содержание письма – весьма сомнительное.
Андре кивнул:
– Очевидно, что для несчастного случая слишком много неясностей. Но, думаю, я понял, почему сеньор Рико так спешил прочесть эту записку: полагаю, бумага была свернута таким образом, чтобы крупная и отчетливая надпись «Убийца» оказалась снаружи. Он разобрал это слово даже без очков и при неясном свете, а вот чтобы узнать остальное…