Кончай печалиться, и тебе мужика найдем! - стр. 27

– Ну, слава Богу.

– Что?

– Думал, ты не только фюрер, но и робот. А ты, слава Богу, дурища, как и все бабы. Так, для справки, Мальвинушка, – наклоняюсь к её уху. – Мужики заметят отсутствие ноги или тройную ляху, а не вымышленный в твоей фашисткой головушке целлюлит. А если он и есть, мужику, который хочет бабу, на него глубоко плевать.

– Спасибо за информацию. Сиди здесь. Я достану тебе футболку.

Лучше бы не доставала. Вот же коза! Это первая пришедшая на ум мысль, когда она вернулась с розовой футболкой, которая мне не только мала, но и, сука, коротка!

– Давай помогу надеть.

Надев на меня это недоразумение, эта маленькая стерва даже не скрывает улыбки.

– Ну ты и суч... сочная женщина.

– Так сучная или сочная, Костенька?

– Сочно сучная, – намеренно произношу, пялясь на её грудь.

Для таких как Гитлеровна приготовлено отдельное место в аду. Ну какая баба в здравом уме будет так одеваться на корпоратив без желания отдаться? И вроде платье не короткое и не прозрачное. Совсем не вульгарное, но, сука, грудь...У любого нормального мужика будет только одно желание при виде этого соблазнительного искушения без лифчика – облапать. Ну и, ясное дело, трахнуть. Настолько аппетитно выглядит её грудь в этом обтягивающем некогда белоснежном платье, что я забываю о гудящем носе. Однозначно, Адольфовна фашистка. Возбудим и не дадим – худший вариант женского коварства.

– Как думаешь, о чем они говорят? – указывает взглядом на шалавистую девку с обдолбанным по виду мужиком, общающихся языком жестов и поглощающих фаст фуд.

– По-любому обсуждают то, что ты без лифчика.

– А если серьёзно?

– Мне на них похер.

– А я вот думаю о том, что они так активно едят и разговаривают, а это вредно.

– В смысле?

– Бабушка мне всегда говорила, что нельзя разговаривать во время еды, так как можно подавиться.

– А тебя не смущает, что они говорят жестами?

– Меня смущает то, что они жрут в приёмнике.

– Ты снова голодная? – вдруг доходит до меня.

– Я готовила свой желудок на корпоратив, которого ты меня лишил. С тебя деньги за химчистку, пять тысяч за корпоратив и пять за моральный ущерб.

– Мальвеночек, а мне как будешь компенсировать? – в очередной раз перевожу взгляд на её грудь. Ведьма.

– Ты меня уже облапал. Это двойная компенсация. И вообще прекрати.

– Что?

– Ты знаешь что.

– Что?

– Пялиться на мою грудь.

– Не могу, – дебилизм ситуации заключается в том, что правда не могу. Точнее не хочу. – Утоли мое любопытство. Двушка или трешка?

– А что говорят твои загребущие руки и наглые глаза?

– Что они охуенные.

– Дурак, – усмехнувшись, произносит Адольфовна. Ловлю себя на мысли, что ей чертовски идёт улыбка.

– Я могу ещё потрогать, чтобы сказать наверняка.

– У тебя есть второй запасной нос?

– Лучше нос, чем яйца.

– Спасибо за идею. Побереги бубенцы, дружище.

– А ты в курсе, подруженька моя, что ты нанесла мне умышленные повреждения средней тяжести? И камеры всё зафиксировали. А это сто двенадцатая статья, Мальвинушка. До трёх лет. Понимаешь к чему я веду?

– К тому, что тебе пора к врачу. Дуй, дружбан.

Увы, это правда. А так хотелось и дальше лапать и пялиться на Гитлеровну.

На моё счастье, нос не сломан и Адольфовна не успеет на корпоратив. Из отрицательного – она куда-то делась, и парочка глухих, один из которых обдолбанный с виду мужик подавился. Ну, точно Адольфовна ведьма! Сейчас он тут и помрёт. И вот парадокс – ни одного медработника рядом!