Концерт отменяется - стр. 14
– Вот я тебе, – Павел Евгеньевич повернулся обратно к бармену, – и Татьяне-то и расскажу, если вы не знаете. В доме напротив один человек решил, что может летать аки птица!
– В смысле? – Бармен либо действительно не понимал, либо всецело отрабатывал роль, давая посетителю выговориться. В любом случае выглядело очень натурально.
– Да в прямом! – Павел Евгеньевич взмахнул руками, отдаленно напомнив мне старого голубя, которого настолько прикормили на балконе, что летать ему уже практически незачем, но он еще примерно помнит, как это делается. – Открыл окно и сиганул вниз!
– Что, сам?! – Я максимально непринужденно включилась в разговор, понимая, что, раз уж я оказалась в баре в это время, выглядеть подозрительно молчаливой не стоит.
– Как есть сам! – У меня возникло ощущение, что еще немного, и Павел Евгеньевич перекрестится, как это делали герои романов девятнадцатого века. «Вот те крест». Он одним махом осушил стакан, однако Захар не растерялся и тут же его обновил.
Я отпила еще кофе. «Бейлис» в нем так и не появился – отметила я про себя, все еще надеясь, что ликер куда-то там осел и вот-вот появится. При всей моей любви к кофе пить его в баре в обед вызывало у меня когнитивный диссонанс. Я надеялась, что наличие слабого алкоголя как-то поможет мне пережить этот момент, но чуда не произошло.
– А почему вы так уверены, что он сам прыгнул? – спросила я, ставя чашку обратно на стойку.
– Так я видел! – признался он.
«Вот оно», – подумала я, но ничего не сказала, а только смотрела на Павла Евгеньевича, ожидая продолжения рассказа.
– Как это видели? – Бармен Захар задал этот вопрос вместо меня.
– Так дом-то напротив. – Павел Евгеньевич ничуть не удивился обновленному стакану и отхлебнул, прежде чем продолжить. – Я как раз на балкон вышел покурить – не спалось мне. Так вот, я внимание обратил, потому что света немного в окнах в это время. А он прям в окне стоял. Силуэт видно было. Ну и прыгнул.
Горел свет… Но когда я была на месте гибели этим утром, в квартирах в этом подъезде не то что не было света, так еще и окна были закрыты. Значит, человек прыгнул в окно, а его за ним потом закрыли и, уходя, выключили свет. Забота, ничего не скажешь…
– Ну а дальше что? – Захар протирал кофемашину, повернув голову к Павлу Евгеньевичу.
– Да ничего, – ответил тот. – Я еще минуту постоял, наверное, и все – спать ушел.
– В смысле? Вы увидели, что человек выпал из окна, и просто спокойно пошли спать? – Я надеялась, что мой голос прозвучал не слишком холодно.
– Так а… – Павел Евгеньевич задумался, но не потому, что я поставила его в тупик своим вопросом, а потому, что он, казалось, не понял его смысла. – Мое-то какое дело?
Я вздохнула, снова возвращаясь к своей чашке. Раньше это называлось «моя хата с краю», да и сейчас, впрочем, называется точно так же. Во избежание любых проблем – реальных, потенциальных или надуманных – человек готов умалчивать о подозрительных личностях, правонарушениях или чужих несчастьях. Конечно, не в последнюю очередь причиной этого стал образ полиции, создаваемый в фильмах и сериалах. Ну и убежденность русского человека в том, что правила можно нарушать, если никто не видит.
Итак, явный свидетель (вроде бы) заявил, что человек сам выпрыгнул из окна. Надо ли мне было спросить его, кто тогда выключил свет в квартире? Я была уверена, что нет. Могу себе представить, какая шумиха поднялась бы по всем барам в округе, когда бы стало известно, что это на самом деле было убийство, которое к тому же «в прямом эфире» наблюдал один из завсегдатаев! «Диванные аналитики» мигом подняли бы волну обсуждения, придумывая все новые истории – конечно же, одна невероятнее другой – о том, как все на самом деле было и как полиция ошиблась в расследовании этого дела. Именно расследованию я и не хотела мешать, а это точно бы произошло, потому что нет никакой гарантии, что предполагаемый убийца сам не является посетителем того или иного бара. В этом случае он заранее узнал бы, что полиция не считает произошедшее самоубийством, как, возможно, он хотел бы это все выставить. И ищи его потом. Так что – да, чем меньше людей знает о ходе расследования, тем лучше.