Конь рыжий. Том 2 - стр. 8
– Вот это жеребчик! – восхитился Ной.
Его будто подтолкнула в спину неведомая сила, кинулся к взбешенному жеребцу, схватился за чембур, красногвардеец, воспользовавшись случаем, бросил повод – и в сторону, к толпе.
Сила на силу сошлась. Вельзевул вырывался, таская Ноя за собой, отпячиваясь к толпе, и зеваки, давя друг друга, отбегали кто куда, а Ной, повиснув на чембуре, укрощал коня:
– Тих-хо! Тих-хо, дьявол! Я т-тебе да-ам, ужо! Я т-тебе дам!
– Убьет, убьет мужика!..
– Ноой! Нооой! Брось его – убьет!
– Пааагодь, дьявол! – басит Ной, таскаясь за конем во все стороны, вздымая бахилами пыль на площади.
– Взбесился, точно!
– Пена-то! Пена-то с кровью, смотрите!
У Ноя до предела напряглись мышцы во всем теле, глаза застилает пот, дышит он тяжело, прерывисто, но держит Вельзевула за чембур, хотя жеребец все с той же силой бьет задом и таскает его то в одну сторону, то в другую.
– Убьет мужика. Убьет!
– Отпусти его! Отпусти! – кто-то пронзительно визжит. – Не твой – отпусти за хозяином!
(В этом все дело: «Не твой – отпусти за хозяином!»)
– Не вырвешься! Не-е-е вырве-ешься, дьявол! – рычит Ной и кулаком бьет по храпу Вельзевула.
– Не бей! Не бей коня. Не твой – не бей! – вопит какая-то сердобольная дамочка.
Один из красногвардейцев вскинул винтовку:
– Бросай, мужик! Пристрелю его!
– Не смейте стрелять! Не смейте! – теперь уж хором орут господа интеллигенты.
– Пааааагооодь! – натужно выдыхает Ной и еще раз бьет жеребца по храпу.
– Нооой! Брось его! Брось! – вопит Дунюшка, не на шутку испугавшись.
Дуня не видела, как Ной успел перекинуть сыромятный чембур через голову осатаневшего Вельзевула и, ухватившись за длинную гриву и шею, взлетел в седло, не коснувшись ногою стремени. Толпа ахнула в сотни ртов.
– Надо же так, а?!
– Вот это мужичище! – кто-то восхитился рядом с Дуней.
Вельзевул взмыл вверх, танцуя на задних ногах, а потом давай кидаться всем своим мощным телом из стороны в сторону, чтобы сбросить непрошеного всадника, а Ной, задирая ему голову, бьет под брюхо задниками бахил, приговаривая:
– Тих-хо, дьявол! Тих-хо, грю! Тих-хо-о!
Вельзевул еще раз свечою взмыл, протанцевал на задних ногах, а потом давай выписывать круги по площади. Слышался со всех сторон истошный вопль зевак. Ной успел сунуть ноги в стремена, поддал пятками под брюхо жеребца, передернул раз пять удилами, раздирая пасть, и жеребец, задрав голову, рванул по Дубенскому переулку бешеным галопом. Ной будто впаялся в седло, припав к шее, натянул картуз до бровей и давай нахлестывать Вельзевула длинным чембуром, как будто хотел взлететь в небо. Дубенским переулком промчался до Благовещенской и вдоль по улице – только дома мелькали и в ушах свистел ветер. Проскочил площадь с огромным белым собором, какие на Руси считают по пальцам. С Благовещенской Ной повернул по Плац-Парадному переулку вниз, под горку, и, все так же нахлестывая и поддавая задниками бахил под брюхо Вельзевула, задирая ему голову, проскакал мимо краснокирпичной тюрьмы за высокою стеною и кандальным Московским трактом за город. С Вельзевула клочьями летела пена. Верстах в пяти от города жеребец начал сдавать, перешел на рысь, а Ной все еще вздергивал ему голову вверх, потом свернул с дороги в березняк, поехал шагом, чтоб сердце лошади вошло в нормальный ритм. На одной из полянок между березами спешился, накрутил на руку сыромятный лосевый чембур и трахнул Вельзевула кулаком в лоб в продольную белую звездочку наподобие погона. Жеребец всхрапнул, попятился, а Ной еще ему подвесил в скулу и другую, натягивая чембур вниз: