Комсомолец. Осназовец. Коммандос (сборник) - стр. 125
Когда боец заканчивал с интересом читать мои документы, подошли сержант с сопровождающим его председателем, на лице которого помимо грязи и расплывающихся синяков светилось злорадство.
– Что тут, Смелов?
– Да вот, товарищ сержант, наш оказался. Из луцкого отдела, – ответил тот.
Я с усмешкой наблюдал, как злорадство сползает с лица председателя чего-то там и сменяется страхом.
– Понятно, – изучив документы, протянул сержант. – Ну и что вы не поделили?
Мой рассказ он выслушал внимательно, пару раз кивнул и громко сообщил заметно рассосавшимся зрителям:
– Ничего интересного тут не происходит, граждане, попрошу проследовать по своим делам, – после чего, повернувшись, спросил: – В Киев?
– Да, там бывший начальник отдела работает, на повышение пошел. Он, я да пара ребят, что майор увел с собой – вот и все, кто уцелел из отдела.
– А остальные?
– Немцы внезапно ворвались в город, подогнали к отделу огнеметный танк, и всех ребят, что отбивались… – я расстроенно махнул рукой. – Некоторые живыми факелами выпрыгивали из окон, их прямо на земле добивали солдаты. Я чуть-чуть не успел, вел взятого живым немецкого диверсанта в нашей форме. У меня на глазах все было. Пришлось уничтожать его и уходить дворами.
– М-да-а, – протянул сержант. – Не слышал об этом…. А рука?
– Это потом, на мосту в районе Ровно, снайпер из группы немецких парашютистов снял.
– Ясно.
Осмотревшись и убедившись, что кроме наших двух телег, «ЗИСа» и местного железнодорожника никого рядом нет, сержант нанес великолепный молниеносный удар, буквально утопив кулак в животе председателя. Тот упал на колени, и его начало шумно рвать. Бойцы, брезгливо на него поглядывая, начали обыск телеги председателя, велев пассажирам покинуть ее.
– Человек всегда должен оставаться человеком, – пояснил сержант этому непонятному председателю, после чего, скомандовав бойцам занимать места в машине, протянул руку мне и сказал: – Надеюсь, еще свидимся… кстати, как твоего бывшего начальника фамилия?
– Рогозов, – улыбнулся я.
– Товарищ сержант! – негромко окликнул его один из бойцов, что-то доставая из телеги. Я не рассмотрел, что именно, сержант загораживал.
Тот, видимо, рассмотрев, что именно ему показывал боец, развернулся с перекошенным от ярости лицом и, подскочив к председателю, буквально футбольным ударом утопил носок сапога в многострадальном животе ублюдка. Тот всхлипнул еще раз и замер в одной позе, свернувшись калачиком. Но он был еще жив, я видел, как он судорожно пытается вздохнуть.
– Грузите эту падаль, – махнул рукой сержант.
Один из бойцов допрашивал дородную бабу и, видимо, сынка возницы, два бойца подхватили два мешка и понесли их к машине, потом вернувшись за председателем.
– Что там у него было? – негромко спросил я.
– На десяток расстрелов точно есть, – расстроенно ответил сержант и, еще раз протянув руку, сказал: – Удачи.
Парни попрыгали в машину, и та, завывая изношенным мотором, покатилась по дороге в сторону Житомира, а я коротко кивнул тоскливо мнущемуся рядом железнодорожнику и, вернувшись к своим, велел, забираясь в повозку:
– Трогай.
До Киева было порядка ста пятидесяти километров от того памятного железнодорожного переезда. Проехали мы их вполне благополучно, и без особых происшествий за четыре дня достигли окраин города. Когда он стал виден, Сема опустил поводья и счастливо вздохнул: