, – сам я никогда там не был, а зря; вот какую экскурсию нужно было предложить Саре – объехать вместе с ней эту таинственную Каринтию, ведь в мире нет ничего случайного, Австрия находится, между нами говоря, в центре Европы, здесь мы с ней встретились, здесь я в конце концов обосновался, а она много раз меня навещала. Судьбе, или Карме (можно по-разному называть силы, в которые она верит), было угодно, чтобы мы с ней впервые увиделись в Штирии, на коллоквиуме, вернее сказать, на торжественной мессе востоковедов, одной из тех, которые регулярно проводили светила нашей науки и куда, как полагается, снисходительно приняли нескольких «молодых исследователей», – и для нее, и для меня это было настоящее боевое крещение. Я приехал на поезде из Тюбингена через Штутгарт, Нюрнберг и Вену, воспользовавшись этим замечательным путешествием, чтобы навести последний глянец на свой доклад («Лады и интервалы в музыкальной теории Аль-Фараби»
[53] – весьма претенциозное название, если учесть крайнюю ненадежность информации, содержавшейся в этом тексте), а главное, чтобы прочитать уморительный «Мир тесен» Дэвида Лоджа
[54], который, по моему убеждению, был наилучшим путеводителем в мире науки (давненько я его не перечитывал – и кстати, вот чем можно развлечься в долгие зимние вечера!). Сара представила гораздо более оригинальный и цельный доклад, чем мой, – «Чудесное в „Золотых копях“ аль-Масуди»
[55] – отрывок из работы на степень магистра. Я был единственным «музыкантом» среди участников, и меня запихнули в секцию философов; Сара, как ни странно, участвовала в круглом столе под названием «Арабская литература и оккультные науки». Коллоквиум проходил в Хайнфельде
[56], где жил барон Йозеф фон Хаммер-Пургшталь
[57], первый великий австрийский востоковед, переводчик «Тысячи и одной ночи» и «Дивана Шамса» Хафиза
[58], специалист по истории Османской империи, друг Сильвестра де Саси и всех прочих, кого тесное сообщество ориенталистов числило своими собратьями в те времена; барон был единственным наследником старой штирийской аристократки, в 1835 году оставившей ему в наследство свой титул и этот замок, самый большой Wasserschloss
[59] в этих краях. Фон Хаммер был учителем Фридриха Рюккерта, которому преподавал персидский язык в Вене и вместе с которым перевел отрывки из «Дивана» Руми, – связующее звено между замком в глубине Штирии и «Песнями об умерших детях», объединившее Малера с поэзией Хафиза и востоковедами XIX века.
В соответствии с программой коллоквиума Университет Граца, принимавший нас в этом знаменитом замке, все прекрасно организовал: нас расселили в близлежащих городках Фельдбахе и Глайсдорфе; специально арендованный автобус каждое утро доставлял нас в Хайнфельд и развозил по домам вечером, после ужина, «сервированного в таверне близ замка»; для заседаний нам были отведены в нем три зала, в одном из которых располагалась личная библиотека Хаммера (и какая потрясающая библиотека!), где, кроме книг, были выставлены его коллекции, а в довершение всей этой роскоши туристическое бюро Штирии регулярно устраивало тут же, на месте, «дегустацию и продажу местных вин», – словом, все было крайне «знаменательно», как выразилась бы сегодня Сара.
Место оказалось и в самом деле удивительным.
