Компаньонка - стр. 32
Мари отошла от запертых дверей и стала подниматься к себе в комнату. Она спиной чувствовала на себе недобрый взгляд управляющего.
Быстрыми уверенными шагами старший конюх пересёк парк и заметил ярко-голубое платье Кити. Конюх решительно направился к ней.
В чём-то Гордей был прав относительно отношения князя к старшему конюху. Он не титулованная особа, не прибеднялся и не лебезил перед князем. Он держался уверенно и точно зная, что отказа не будет в чём бы то ни было.
Конюх приблизился к Кити и князю и сразу перешёл к делу.
– Барышня, у меня в конюшне, за стойлом Зевса, моя рыжая окотилась…
– Котята! – радостно вскрикнула Кити. – Ты их оставил?!
– Оставил.
– Всех? – изумилась Кити.
Конюх улыбнулся в ответ. Кити, поцеловав отца в щеку, помчалась к конюшне.
– Ловко… – промолвил князь, глядя вслед дочери.
– Ваша светлость, просьба есть…
Влад посмотрел долгим взглядом на конюха.
– Наша светлость слушает, – с ироничной серьёзностью произнёс князь.
Конюх чуть улыбнулся на это.
– Влад, у нашей кухарки беда приключилась, – начал рассказывать конюх.
И они не спеша пошли по аллее в сторону дома, как пятнадцать лет назад. Только теперь они были не мальчишками.
Кити, оттирая руки и отряхивая своё светло-голубое платье, вошла со двора в кухню. Она озорно улыбнулась, увидев свою любимую няньку.
– Добрый день, нянечка. Можно мне молока для… Что с тобой?
Кити подбежала к скамейке, на которой сидела Неёла Ануфриевна, и опустилась перед ней на колени.
– Няня, что случилось? Родная моя, на тебе лица нет…
Кухарка залилась слезами, вызванными жалостью близкого человека. Она сгребла Кити в объятия и, уткнувшись в её плечо, разрыдалась ещё пуще прежнего.
– Настя, говори! – приказала служанке Кити.
Настасья хлопала своими большими глазами и, открыв рот, не смогла издать ни звука.
Неёла, поуспокоившись, высморкалась в фартук и отёрла свои мокрые щёки.
– Деточка, письмо я получила. Ох, худое письмо! Сын мой, Клим мой, ждал ребёночка. Невестка разродиться должна была вот-вот… ну и вот, не смогла.
Бездонные глаза Настасьи от этих слов стали ещё больше.
– Ну что ты, как корова пуганая, уставилась на меня, – вывела из оцепенения её Неёла.
Кити поднялась с пола и присела рядом со своей няней, обхватив её большие мозолистые руки своими ладошками.
– Ты мне скажи, если я хоть что-то могу для тебя сделать, нянюшка моя…
Кити, всхлипнув, уже не в силах сдержать слёз, судорожно вздрагивает от сотрясающих её рыданий.
– Да, что ж ты сделаешь, голубка моя?
Настасья, уткнувшись в угол, тихо глотает слёзы.
– Сейчас всех утопите, – послышался с порога голос конюха.
– Добро дал князь. Со мной на конюшне твой будет.
Конюх сказал это кухарке, даже не взглянув на неё. Неёла приподнялась и направилась к нему.
– Дай бог здоровьичка… – не успела она договорить, конюх отломил кусок хлеба и вышел во двор.
Он любил Неёла, хорошая она была баба, добрая. И Кити любил всем своим сердцем. Но не осталось в нём мягкости и душевной теплоты. Вышло всё. В день её гибели все ушло…
Мари прохаживалась по своей комнате с томиком Шекспира в руках. Её босые ноги утопали в ворсе ковра, солнце отливало золото её волос. Мари взяла одну шелковую прядь и накрутила на палец, продолжая своё движение по комнате и произнося чуть слышно прекрасные рифмы: