Комната страха - стр. 3
Он не знал, как другие парашютисты, но во время свободного падения Гера не мог ни дышать, ни орать, ни смотреть по сторонам. Ему казалось, что даже сердце останавливается в груди, все внутренности где-то в животе собираются в маленький комок, глаза и уши растягиваются от могучих потоков воздуха, и он становится похож на дебильного китайца, которого злодеи сбросили с телевышки.
Он начал мысленно считать: раз, два…
Лишь бы не перевернуться спиной вниз! Чтобы этого не произошло, он раскинул руки и ноги, как если бы намеревался оседлать воздушный шар. Ветер зашумел в ушах, словно горный водопад. Третья секунда! Скорость падения превысила семь метров в секунду… Четвертая секунда… Он повернул голову. Металлические конструкции телевышки мельтешили перед его глазами, словно шпалы, если на них смотреть из тамбура последнего вагона… Пора!
Левая рука привычно пошла назад и коснулась боковины ранца. Ладонь легла на резинку, под которой должен был находиться вытяжной парашют. Пальцы сжались, но ногти скользнули по шероховатой ткани. Гера сжал в ладони воздух. Черт!! Где же парашют?!
– Омлет! Омлет! – хрипел в наушнике голос Клима.
Пятая секунда! Он чувствовал, как стремительно нарастает скорость падения, и видел, как неумолимо надвигается на него город с узкими, нагретыми солнцем улочками, черепичными крышами, горячими и хрупкими, словно корка свежего хлеба, и уже различал ползущие в паутине кварталов машины и похожих на тлю людей, и его пальцы с яростью рвали резинки и шнуровки, отыскивая парашют… Но вот он нащупал фал и потянул его вверх. Парашют, словно пес на поводке, тотчас ткнулся ему в кулак. Ах ты, собака! Пока он его искал, парашют съехал под резинку и распустился бледной поганкой сбоку от ранца.
Смяв парашют, как носовой платок, Гера с силой откинул его в сторону. Немедленно наполнившись воздухом, парашют потянул за собой фал. Какое наслаждение чувствовать, как параплан стремительно выскальзывает из ранца, будто клубок разбуженных удавов, и становится щекотно спине от этого шевеления, и на мгновение ослабевают лямки, которые только что так туго стягивали грудь!
Он услышал над собой шелест, затем хлопок. Стропы натянулись, и его чувствительно тряхнуло, словно он, как Буратино, зацепился курткой за крюк и повис на нем.
– Вижу тебя, Омлет! – будничным голосом сказал Клим. – Ты чего так поздно раскрылся?
– Хотел преодолеть звуковой барьер, – ответил Гера, взявшись за клеванты. – Чтобы народ попугать…
Стропы управления тотчас откликнулись на его движения. Параплан послушно пошел вправо, к западной части города, где на одной из улиц, в красной «шестерке», его ждал Клим.
– Чего ж не попугал? – проворчал Клим.
– Уши задымились…
Гера повел параплан ближе к скалистым склонам горы, где восходящие потоки могли бы немного подобрать его. Пока же высоты было недостаточно, чтобы осуществить бредовую задумку.
– Ты рискуешь зацепиться за высоковольтные провода! – недовольно произнес Клим. – Эх, Алкалоид, говорил я тебе, чтобы ты петарду прихватил. Не хватает тебе реактивной тяги! Ей богу, не хватает!
Гера аистом пролетел над Ботаническим садом и в очередной раз убедился, что люди нелюбопытны, как пресловутая свинья под дубом. Ни влюбленная парочка, которая сидела на лавочке с пластиковыми стаканчиками в руках, ни пацаны, убивающие кирпичами тритонов в пруду, ни загорелые до коричневого оттенка старушки, торгующие семечками в тени магнолии, не подняли головы и не посмотрели на него, хотя Гера громко распевал «Навечно в памяти моей ты как во сне…». Даже тень от параплана, промчавшаяся по саду как зловещий знак, не привлекла внимания людей.