Комната бабочек - стр. 9
Я подозревала, что наша учительница, мисс Данзарт, относится ко мне без особой симпатии. Несмотря на то что она побуждала всех нас поднимать руки, если мы знали ответы на ее вопросы, я обычно опережала остальных. Тогда она слегка закатывала глаза и, смешно округлив рот, устало говорила: «Да, Поузи».
Однажды, когда мы гуляли на игровой площадке, и я крутила один конец длинной скакалки, то услышала обрывки ее разговора с другой учительницей:
– Единственный ребенок… воспитанный в обществе взрослых… скороспелое развитие…
Придя домой, я посмотрела в словаре значение слов «скороспелое развитие». И после этого перестала поднимать руку, даже если ответ крутился у меня на языке.
Часам к шести вечера все проснулись и потянулись к дому переодеваться к ужину. Я зашла на кухню, где Дейзи показала мне мой ужин.
– Для вас, мисс Поузи, сегодня вечером хлеб с джемом. Мне еще надо разобраться с двумя лососями, что притащил мистер Ральф, а я ума не приложу, с чем их приготовить, как ни суй их в духовку, хоть хвостом вперед, хоть головой.
Дейзи рассмеялась собственной шутке, а я вдруг почувствовала жалость, что ей приходится так много работать сегодня.
– Может, я могу чем-то помочь?
– Марджори прислала из деревни двух своих барышень, чтобы помогли накрыть на стол и подавать, значит, я справлюсь. Но спасибо, что предложила, – сказала Дейзи, улыбнувшись. – Ты ведь у нас добрая девочка.
Допив чай, я тихо выскользнула из кухни, пока Дейзи не успела отправить меня наверх готовиться ко сну. Хотелось еще насладиться прекрасным нынешним вечером. Выйдя на террасу, я увидела, что солнце уже зависло над верхушками дубов, озарив зеленый газон косыми золотистыми лучами. Птицы щебетали, как днем, и было так тепло и комфортно, что не хотелось даже накидывать кардиган. Я села на крыльцо, пригладив на коленках подол своего хлопчатобумажного платья, и принялась разглядывать бабочку-адмирала, присевшую на лист одного из цветков клумбы, тянувшейся вдоль садовой дорожки. Я всегда думала, что наш дом назвали в честь этих бабочек, так красиво летавших над кустами. И ужасно расстроилась, узнав от маман, что особняк назвали в честь моего пра-пра-пра (по-моему были три «пра», или, может, четыре) – дедушки, служившего адмиралом во флоте, что вовсе не показалось мне романтичным.
И хотя папа говорил, что такой «простой» вид бабочек распространен у нас повсеместно («простыми» маман также называла некоторых детей из моего класса в школе), я считала их самыми красивыми бабочками, любуясь прекрасными темными крылышками с красными полосками и белыми пятнышками по краям, к тому же они напоминали мне модель самолета «Спитфайр», на котором летал папа. От этой мысли мне стало грустно, я опять вспомнила, что завтра он снова отправится летать на своих военных истребителях.
– Вот где моя любимая дочурка, и что же ты тут делаешь совсем одна?
Звук его голоса заставил меня вздрогнуть, ведь я как раз думала о нем. Оглянувшись, я увидела, как он приближается ко мне по веранде, дымя сигаретой, потом он бросил ее на землю и наступил, чтобы погасить окурок. Он знал, что мне не нравился сигаретный дым.
– Папуля, ты ведь не скажешь Дейзи, что видел меня? Иначе она сразу отправит меня в постель, – быстро протараторила я, когда папа опустился на ступеньки рядом со мной.