Коммуналка на Петроградке - стр. 24
Март
2 марта. Вепрева пишет:
Выходит Оксана на кухню, открывает Оксана дверцу, а оттуда вся посуда вываливается и на пол падает, вдребезги.
«Да еб твою мать!» – восклицает Оксана среди кусочков вазочек и блюдечек.
Затем добавляет парадоксальное: «Берут, блять, мясорубку, а на место не возвращают!» – и идет ругаться в соседнюю комнату.
4 марта. Вепрева пишет:
Вчера скакало электричество. Я валялась с соплями на матрасе и пыталась смотреть образовательную передачу, как вдруг вылетели пробки и квартира погрузилась во тьму. Через секунду пооткрывались двери всех комнат и куча ног затопали по коридору. Свет включился на долю секунды и снова потух. Я поняла, что мне бессмысленно даже вставать, обложилась платками и тяжело вздохнула. Через пару минут свет включили. Все облегченно начали топать в сторону комнат, но свет выключился снова. Топот обратно. Свет снова включился. В коридоре истерически начала материться Зинаида Геннадиевна: «Выключите свою сраную, блять, машинку, пробки вылетают, блять!» Ей меланхолично ответил парень Никита: «Вы тут не материтесь, совсем, что ли, нервы ни к черту?» Зинаида Геннадиевна прыскает, топает и хлопает своей дверью. Никита аккуратно закрывает свою дверь. Свет вырубается снова. Я выкидываю использованный платок и беру новый. Свет включается. Свет выключается. Свет включается. Свет выключается. Каково холодильнику, думаю. Свет включается. Холодильник потрескивает. Свет выключается. Кто-то одиноко топчется. Свет включается. Я сбиваюсь со счету. Внезапно открывается дверь в комнату, я в ужасе подпрыгиваю, что пришли за мной. Но это Рома, решивший прийти пораньше. За ним слышен голос Вадима, вопрошающий с надеждой: «У вас включено что-нибудь? Чайник?» Рома, находящийся в комнате долю секунды в верхней одежде и ботинках, перенаправляет вопрос мне. Я слабо издаю вялый писк, который, по моему замыслу, должен все отрицать. Вадим расстроенно уходит. Свет больше не выключается.
Чуть позже вывешивают показания счетчиков (кто и сколько должен заплатить за свет), все становятся еще более раздраженными и постоянно гасят друг за другом свет.
8 марта. Осминкин пишет:
Воистину нужно было прожить в коммуналке год (первого марта была годовщина нашего заселения), чтобы лицезреть сегодня на кухне картину под названием «Двое мужиков у одной плиты»: круглый Вадим как всегда в своих «фирменных» шортах (больше на Вадиме никакой одежды по обыкновению не было) сразу на двух сковородках зажаривал мясо, которое свистело и стреляло во все стороны, так что плиту нужно было обходить не менее, чем за три метра. Поджарый Валера, прижав ухом мобильник к плечу, одновременно поздравлял своих донецких родственниц («У вас там солнышко? А в Питере как всегда пасмурно…»), шнырял от раковины к плите, подкидывая в кастрюлю только что очищенную картошку и стараясь лавировать между Вадимом и его горячими сковородками.
Одно успокаивает: подобную картину в нашей коммуналке, являющейся в миниатюре слепком сегодняшнего российского патриархального общества (семимильными шагами идущего к возрождению Домостроя), в следующий раз придется лицезреть через год. Вот где феминистское критическое вопрошание «один день женский, а остальные мужские?» работает с точностью до наоборот: на нашей кухне твердо есть один мужской день, а остальные женские. Впору мужчинам начинать бороться за свои ущемленные права на готовку еды – против кухонной дискриминации со стороны женщин.