Комментарии к книге «Почему надо поддерживать президента. основные вопросы.» - стр. 6

В этом же явлен стиль русского рукопашного боя: также надо иметь способность видеть белое там, где всё мрачное и черное. В этом случае, во всякой брани один должен найти способ примириться с другим и даже поддержать ненавидящего нас, помочь встать ему рядом на пути к жизни. Ведь он упал, а потому идет против тебя за помощью так, как ему это естественно – он упал, то есть болен и потому творит своё же подобие. Да так помочь, чтобы и самому не быть покалеченным. Вот тут начинается возрастание в силе ума и духа. Бог дает ум и силу только ради этого. …” (На этой мысли художественный вымысел закончен и продолжим обсуждение сказанных идей.)

Как уже сказано, жизнь – это Вершина бытия и вид, который открывается с неё единый, одинаковый для всех людей, оказавшихся на ней. И оный тот же, как в самые первые времена человечества, так и сегодня, так будет всегда. Поэтому человек, стоящий на этой Высоте в любую эпоху, ничего нового увидеть не мог, а потому нового не принесёт людям, но открыл только то, что оказалось хорошо забытым старым. Понятийный язык со временем постоянно меняется, а потому приходится постоянно перефразировать одну и ту же мысль, подстраивать под возможности её понимать новым поколениям. Иными словами, то, что выражали древнейшие космогонические мифы, позднее трансформировалось в философском наследии Древней Греции, потом уже древнее учение славян эпизодически или обрывочно явлено в богословских исканиях и философии Европы Средневековья. Ныне тот же самый открывшийся взору вид пытаются раскрыть учёные на еще более узкоспециализированном понятийном языке научного анализа математики, физики и вообще всех наук. Но все осмысляемое так и остается новой ещё одной формой изложения того же самого вида, который зрел самый первый человек на Земле. Иными словами, да, эволюция движется от простого к сложному, но движение сие только в одном направлении: к более сложному свидетельству о Боге, сообразуясь Ему во всё более и более сложных формах. Вне данного плана ничего нет.

Этот момент наглядно виден на примере из окружающей природы. У нас на Урале есть скальные изваяния высотой более 30 метров. Их называют «Семь Братьев». Когда-то в этих краях был мощный горный массив. В течение многих тысячелетий вода и ветер разрушали его, превратили в песок и гальку. Но разрушалась только менее устойчивая воздействиям порода, а то, что разрушению не поддалось, приняло вид высоких каменных исполинов. Так вот речь пойдёт о самом верхнем крае этих скал. Эволюция «роста» столбов, обусловленная разрушением, на самом деле, идёт не к небу, а вниз, к центру Земли. Они не растут, а углубляются, своим верхним краем оставаясь в прежней близости к Солнцу. Сообразно сему идёт становление жизни. Бог не становится более совершенным, а более совершенными или более усложненными становятся формы подобия Ему. Верх так и остался до сей поры частью того горного ландшафта, коим были горы в те далёкие времена, а вот нижняя часть от простого к сложному процессом углубления захватывает все больше и больше материи. Радость бытия только одним способом торжествует – оная остается ничем не тронутой. Оная есть недотрога. Именно таким оная рождает человека. Образ её несет человек. Радость – это есть жизнь в иной трактовке, а потому жизнь эволюционно проходит нетронутой, то есть мимо всех воздействий и в пределах этого коридора идут развития всех форм жизни. ПАСХА. Тот самый древний «горный массив» так и остался в нашей природе и мы, человеки, являемся самым полным свидетельством о том изначальном мире нетронутого счастья, принимая образ именно недосягаемости её: у нас нет достоинств для противостояния чему-либо, ибо мы природой являемся радостью, кою не омрачать можно только одним способом – не трогать её, ибо оная недотрога. Человек – это такой атлант, который держит на руках своих это небо. Учёный не изменяет сему, то есть ищет именно это, то есть самого себя. Он ищет то, кем был и в то же время кем является ныне. Он ищет во внутреннем мире материи образ той части, то есть образ того верхнего края, который когда-то был частью того изначального «древнего массива» и который он носит в себе до сей поры. А потому не поднимается в своих исследованиях шаг за шагом всё выше и выше к Вершине вершин, а оставаясь самим собой, Вершиной вершин, спускается ниже, приобщая к своей изначальной грани больше и больше природы. Так во всём и везде. Нам это важно обозначить, ведь к изначальной природе высшего счастья необходимо причастить, присовокупить, приобщить каждую микрону бытия даже в аду бездны. Сие важно практиковать. К примеру, марафонец, бегущий по дистанции, не сможет преодолеть её, если в этот момент не живёт на самом верхнем крае собственной природы, сообразуя ей ад физической нагрузки, благодаря чему ад становится ещё одной формой богословия радости, вписывающейся в реалии счастья, не посягая на радость, а потворствуя ей. Природа сообразуется с радостью, то есть становится более полным переживанием счастья. Архиважно, чтобы оная была на прежней высоте, то есть была и оставалась недотрогой и частью того самого изначального рая, когда первый человек был во Царстве Небесном. Говоря иносказательно: также как исполины-атланты держат небо, так и каменные столбы держат свой верхний край на той же прежней высоте и в той же близости к Небу. Ведь благодаря своему богословию радости эти каменные изваяния попали в поле зрения человека, как красота и религиозное откровение в богословии. (Это и есть главная идея или суть древней славянской аскезы в древнегреческом иносказательном выражении. Мы нарисовали этот пейзаж схематично, не применяя краски, чтобы мы видели не «мужчину, забывшего ключи от дома», а промысел Творца. Это является освобождением России. У Древних славян сие имеет схожесть с практикой медитации во время тяжёлых монотонных физических трудов.) Получается из всего выше сказанного, что выше молитвы монаха и крестьянского первобытного труда нет ничего у человечества, ибо нет сильнее радости, активирующей все грани нашей природы. А ведь практика именно это доказывает. И вот этот момент, утверждение жизни (счастья), сообразуя мироздание естеству самой Вершины вершин, становится ключевым в формировании древней славянской религии, перешедшей потом в бесконечные вариации верований по всему миру.