Комиссар, часть 3. Завершившие войну - стр. 13

– Подождите, Кирилл Михайлович, вы сказали – полчаса? – вдруг сообразила Аглая. – Идут?

– Верно. Конная разведка возвратилась – верстах в трех с севера на нас идет пехота в колоннах силой до батальона.

– Мое место где будет? На наблюдательном? Где он? – деловито вскинулась Аглая.

– Тут он, слуховое оконце на чердаке как раз куда нам надо смотрит. Но не видать оттуда ни хрена, даже днем, по такой-то погоде. Так что сядь ешь покамест, – подвел итог Князев.

– Из второй роты есть известья? – спросила Аглая. Разделывать яичницу без ножа и вилки, одной только гнутой жестяной ложкой было несподручно, но она привыкла.

– А то, – с набитым ртом ответил Князев. – В свой резерв ее выделил, лучшая рота в полку как-никак… Молодец наш Лекса, хорошо своих держит.

От станции Раненбурская, где они сейчас находились, до занятой белыми Шереметьевки было около десяти верст. Эта полоса, примерно еще верст на двадцать в каждую сторону от железки, была своего рода ничейной землей – удобных рубежей между ними не было, крупных населенных пунктов тоже. С октября обе стороны ограничивались разведкой да единичными акциями с мелкими целями – например, где-то на середине ничейной земли повстанцы разобрали сотню сажен железнодорожного полотна, страхуя себя от сюрпризов вроде набега бронепоезда. Появление крупных сил пехоты, да еще так близко от «нашей» станции, говорило только об одном – белые перешли в наступление.

Синие сумерки за окном превратились в серые. Помещения командного пункта заполнялись людьми. Еще до того, как Аглая проснулась, Белоусов отдал необходимые распоряжения – боевое охранение отвели на передний край, посыльные отправились в части, с которыми не было телефонной связи. Те, кому повезло провести эту ночь под крышей, хотя бы и в амбаре, теперь спешно разбегались по своим позициям.

От маленького стола, за которым ели, перешли к большому, где была расстелена карта. Туда же перенесли керосинку, добавив в ней огня. Заступивший новый дежурный начал заполнять журнал боевых действий. Аглаю с посыльным Князев отправил на наблюдательный пункт.

На чердаке под двускатной крышей было слуховое оконце в торце и по два на каждом скате. Здание мельницы хоть и заметно возвышалось над застройкой села, предоставляя неплохой обзор, все же не торчало, как церковная колокольня. По обе стороны от железной дороги, верст на пять в каждую сторону, белесыми хвостами тянулись дымы десятков костров – как ни пытайся скрывать силы, а людям зимой под открытым небом без огня ночь не пережить. Кое-где по белому снегу чернели ломаные линии свежих траншей, но все больше точки одиночных окопов.

Аглая устроилась поудобнее, глянула в бинокль в северном направлении и начала наводить резкость; тут же рванула первая трехдюймовая граната. За ней еще одна, и еще. Разрывы ложились по северной околице села, почти в версте от паровой мельницы. Но затем раздался короткий вой, после него – разрыв за спиной, на южной околице. Да это пристрелка! Сейчас начальник артиллерии белых поделит прицел и начнет бить внакладку, как раз примерно по тому району, где она сейчас.

Аглая повернулась к посыльному – пареньку лет семнадцати. Судя по выражению его лица, ему было скорее интересно, чем страшно. Аглая сказала:

– Беги вниз, в подвал. Тут сейчас начнется…