. Мысли основателя АПРА были позднее развиты его соратниками Л.А. Санчесом и А. Баэсой Флоресом, стремившимися продемонстрировать преимущества теоретических постулатов апризма перед марксизмом и показывавшим руководящую роль идеолога АПРА в революционном движении континента. Противопоставляя апризм «догматизму Коминтерна», они указывали на «творческий марксизм» Х.А. Мельи и Х.К. Мариатеги, не обращая внимания на участие этих лидеров революционного левого движения в полемике коммунистов и апристов и жесткую критику ими идейных позиций Айя де ла Торре. Так, Баэса писал: «Два молодых боевых революционных марксиста принадлежат к числу выдающихся мыслителей, революционных лидеров. Оба противостояли Коминтерну и умерли, защищая перед ним латиноамериканскую доктрину – резолюции о наших проблемах, соответствующие нашим специфическим условиям, а не “решениям”, импортированным из Москвы. “Амаута” умер рано от неизлечимой болезни. Мелья погиб на улицах Мехико жертвой агентов сталинского ГПУ и кубинской тирании Мачадо»
[18]. Баэса Флорес рассматривает вероятность как данность. Конечно, и у Мельи, и у Мариатеги шансов остаться собой и не оказаться вне коммунистического движения было не так много. Но они действовали в рамках существовавшей в «романтический период» традиции, буквально понимая свое право иметь в рамках демократического централизма свое мнение до принятия решений вышестоящими инстанциями. Другое дело – на практике все зависело не от поведения субъекта, а от интерпретации мотивов его поведения партией и Коминтерном. Действовали не законы и правила, а их восприятие, по сути – принцип «революционной целесообразности». И поэтому бразилец О. Брандао, которого объявили символом «интеллектуализма» и «мелкобуржуазного революционаризма», оставался в КПБ и работал в аппарате Коминтерна, а его соотечественник и однопартиец А. Перейра, вполне лояльно относившийся к «генеральной линии», был исключен из нее, в том числе за контакты с Л.К. Престесом, через короткое время после этого принятого в компартию Бразилии и избранного в ИККИ.
Историк имеет право рассуждать в сослагательном наклонении: что было бы, если бы, но не имеет права утверждать: так было. В связи с этим ярлык «мариатегизма», наклеенный на сторонников «Амауты», говорит о высокой вероятности его исключения из партии после ее реорганизации в 1930 г., но только о вероятности. В конце концов и жизнь видного аргентинского коммуниста и сотрудника Коминтерна В. Кодовильи (до сего дня являющегося одним из символов догматического марксизма советского образца) висела на волоске, и он чудом избежал партийных репрессий в 1928 г. вместе с коллегой по руководству КПА Х.Ф. Пенелоном (сторону которого принял в дискуссии с представителем ИККИ Б. Михайловым). В то же время и самого коминтерновского эмиссара в Южной Америке вполне могли подвергнуть остракизму.
В 1930-е гг. появились работы, откровенно направленные на тотальное вытеснение левого спектра с политической сцены Латинской Америки. Так, взывая к националистическим чувствам аргентинцев, «не знающих деления на классы», автор книги «Коммунизм в Аргентине» К. Сильвейра утверждал, что аргентинская компартия создана иностранцами – «изменниками, изгнанными своими странами», и «аргентинцами-ренегатами», действующими во имя реализации «коммунистической программы разрушения национального наследия аргентинцев»
