Комета Магницкого – 2 - стр. 15
Приветливо улыбаясь в соломенные усы, Толик выставил бутылку коньяка, баночки с икрой, пару буханок белого хлеба.
Жарков тотчас отломил полбулки, зажевал.
– Чёрт, проголодался, весь день мотаемся по городу, пожрать некогда: то банк, то мэрия, то завод, чёрт бы побрал всех этих крючкотворов, ну мы всё-таки взяли их за жабры с Толиком, да, Толик?
– Взяли, конечно, – всегда непроницаемый Толик быстро нарезает хлеб.
– Вытряс из них кредит, на следующей неделе запущу пробную партию продукции.
Бутерброды с красной икрой Жарков делает сам, лицо его при этом являет выражение отеческой нежности.
Обычного во времена стройки деликатеса, который начальник самолично подвозил к вечернему общему ужину коллектива строителей, Магницкий не видел уже полгода, с того самого времени, как ушёл с завода.
Разгон команды произошёл в стиле жёсткого западного менеджмента, без учёта межличностных отношений. Хотя деньги и идеи принадлежали Жаркову, некоторые участники стройки посчитали себя как бы в доле, возможно, и сам он чересчур щедро раздавал обещания приятелям для поднятия трудового энтузиазма, но однажды на утренней планёрке вручил всем листочки, предложив написать заявления на увольнение, после чего набрал новую команду.
Магницкий заявление написал и ушёл. Кто стал возражать, получили холодную затяжную войну, некоторые по суду урвали какие-то крохи. Прочим Жарков выдал довольно крупные премиальные при расчёте. Полученную иномарку Магницкий обменял на старенький домик, в котором они теперь сидят втроём, пьют молдавский коньяк «Белый аист», закусывая бутербродами с красной икрой.
Жарков от коньяка воздерживался – за рулём. Это новый шаг в развитии уважаемого предпринимателя. Раньше он талантливо изображал автократического хозяина-азиата, у которого полно слуг: слуга-шофёр, слуга-бухгалтер, и даже слуга-главный инженер. Однако это ему надоело, и теперь он играет роль предпринимателя-европейца, который всё что можно делает сам и делает с удовольствием.
Толику досталась треснутая рюмка из буфета с надписью «Христос воскресе!», грея её в ладони, бухгалтер сомневается:
– Может, мне не пить?
– Хочешь порулить? Расслабься, отдыхай. Завтра состоится важная стратегическая финансовая операция, где тебе придётся сыграть первую скрипку.
– Что за операция? – мигом насторожился Толик.
– Завтра наступит завтра. Хотя можешь и не пить, у человека должна быть свобода выбора.
Вытащить из Жаркова какую-либо информацию в таких случаях дохлый номер, он будет говорить вам обо всем, о чем угодно, только не о том, о чем действительно думает. Как правило, с этой целью выбирается хорошо обкатанная тема, например, воспоминания о том, как жилось – былось в детском доме маленькому мальчику Володе. Естественно, не Ульянову.
Толик потягивает коньяк, успокаивается.
Нам предстоит выслушать сокровенное, про Зорьку.
– Только благодаря ей я выжил, и вообще, вырос таким здоровым и могучим!
Бармин с размаха бабахнул себя в грудь мощной дланью, будто лупит по пустой двухсотлитровой бочке из-под краски. От такого грохота самые отпетые бабуины побросали бы ко всем чертям свои гаремы и драпали от греха подальше куда-нибудь в глушь джунглей, довольствуясь там одной травкой с неприхотливостью ветхозаветных старцев.
– А в нашем детдоме коровы не было, – позавидовал Магницкий.