Комбат. За свои слова ответишь - стр. 38
– Нет, это не насчет сахара, так, знакомый один, работу обещал.
– Знакомые таким тоном не разговаривают. А насчет работы ты был бы поосторожнее, тебя могут просто выселить как нелегала.
– До этого Бог миловал. Ты же за меня заступишься? – первый раз за все время Виталий назвал Наталью на «ты».
И та почувствовала, раз произнесено слово «ты», значит, мужчина почувствовал себя более самостоятельным и нужно менять тактику, переходить в наступление.
– Соседи сказали, тебя с бабой какой-то видели?
– С какой?
– Есть добрые люди, подсказали. Ты в этих делах неопытный, тебе московская дура голову вскружить может, а я свой человек.
– Да не было ничего, просто бежали утром в одну сторону, вот и говорили по дороге.
– Так значит, правда? Если ты в дом триппер притащишь или еще какую заразу похуже, потом пеняй на себя. Я-то баба чистая, с тобой только трахаюсь, и ты на сторону ходить не должен. Я сразу пойму, если ты с ней свяжешься.
– Как? – тихо спросил Виталий.
– Силы у тебя убавится, мужика в этом деле понять легко.
Виталию захотелось выругаться, вспылить из-за того, что Наталья плохо отозвалась о его новой знакомой, но он сдержался.
«Ничего, устроюсь на работу, получу деньги, тогда и поговорим по-другому, на равных!»
Посмотрев телевизор, прошуршав газетами, Виталик уловил момент, когда Наталья пошла на кухню, наскоро помылся и улегся спать. А когда женщина вернулась, он притворился спящим и довольно умело, даже посапывал.
– Эй, – женщина потрясла его за плечо.
Виталий пробормотал что-то нарочито невнятное и попытался натянуть одеяло на голову.
– Ты мне это брось, вижу, что не спишь! Про ту бабу я просто так сказала, знаю, ничего у вас не было, – и она прижалась голым, еще немного влажным после ванной телом к Конопацкому.
Тот понял, притворяться дальше бессмысленно, но и терять лицо не хотел. Сел, протирая глаза.
– Заснул я, что ли, а?
Наталья тоже села, выложив перед собой на одеяло тяжелую грудь.
– Ты чего задумал?
– Ничего, – и Виталию пришлось, чтобы прекратить разговор, обнять женщину, уложить ее на подушки.
Соединяясь с нею, он думал то о блондинке-бегунье, то о деньгах, которые скоро заработает, старался не думать лишь о самой Наталье, воображая, что лежит не на женщине, а на мягком теплом водяном матрасе, послушно принимающем под ним форму тела.
– А насчет сахара ты не беспокойся, – ласково приговаривала сеструха Ивана, – заберут его, обязательно заберут.
Я тебе не вру, машину починят, приедут и погрузят.
Но теперь мешки с сахаром казались Конопацкому такой мелочью, что о них не стоило и думать. В мыслях он уже бежал по склону холма, перед его глазами маячили туго обтянутые серебристыми штанами ягодицы молодой бегуньи.
«Завтра в одиннадцать, – подумал он, – все решится завтра!»
Виталий Конопацкий с документами, завернутыми в шелестящий пластиковый пакет, взошел на крыльцо хлебного магазина и осмотрелся. Пусто. Никто его здесь не ждал.
«Может, напутал что? – неуверенно подумал он. Ему почему-то казалось, что во встрече заинтересован не только он, но и звонивший. – Да у них таких, как я, наверное, сотни. Перебирают, а повезет двум или трем.»
Крыльцо магазина было узким, пришлось встать на самый край, чтобы разминуться с покупателями. Каждого человека, поднимающегося по ступенькам, Конопацкий внимательно и пристально изучал. Но никто не походил на директора преуспевающей фирмы.