Комбат. За личное мужество - стр. 3
– Это точно Марусины бомжи опять там загуляли! Вы Марусю из первой квартиры знаете же?
Рублев, не отрываясь от замка, неопределенно передернул плечами.
– Ну как же! – удивилась Серафима Карловна. – Рыжая такая, дюймовочка, ни кожи ни рожи, а все туда же, хвостом перед мужиками крутит. Хотя что у нее за мужики – бомжи да алкоголики! Правда, поначалу милиционер какой-то захаживал. Потом Колян появился, страшненький, без зубов, а она все ему: «Коленька, Коленька…» Он сюда к нам в подвал и начал таких же, как он, алкашей таскать. За картошкой не сходишь. Где пьют, там, извиняюсь, ис…! Когда лампочка не горит, обязательно в какое-нибудь дерьмо вляпаешься! И сама Маруся, хоть квартиру имеет, постоянно с ними в подвале сидит, тоже алкоголичкой стала.
– Но она же не всегда такой была, – вступила в разговор Мария Митрофановна. – Она же медсестрой в поликлинике работала, вон и мне уколы ставить приходила. А до того, она сама мне рассказывала, где-то в горячей точке воевала. Даже боевые награды имеет. И квартиру ей эту тоже не просто так дали, а как вдове героя. У нее муж погиб, когда она совсем молоденькой была. Она мне сама рассказывала…
– Ой, ну она тебе много чего понарассказывает! – недоверчиво покачала головой Серафима Карловна. – Ты слушай ее побольше! Ты ее последнего кавалера видела? Санька? В сыновья ей годится, а она его тискает, облизывает, шепчется с ним о чем-то. Тоже мне – Алла Пугачева! Галкина себе нашла! А Санек этот красивый такой, высокий, стройный, брови вразлет, глаза голубые…
– Ой, Серафима, ты уже и глаза его разглядеть успела! – покачала головой Мария Митрофановна. – Может, ты сама на него запала? Ревнуешь?
Жулька, вильнув хвостом, тявкнула.
– Да ты че! – покраснев, возмутилась Серафима Карловна. – Мне просто парня жалко. Я Марусе говорю, мол, че к парню привязалась, че молодого спаиваешь? Че, одногодки тебя уже не устраивают?! А она мне: «У него трагедия. Жена погибла. Его поддержать нужно». Я ей: «Поддержать или подержать?» А она смеется, зуб свой золотой демонстрирует. Говорит, мол, у них душевный контакт, общаются они. Ну так и общайся у себя в квартире! Так нет, в подвал тащатся. Я дня три назад Санька этого ее, когда он трезвый был, тут на лавочке перехватила и говорю, мол, если еще раз ночлежку в подвале у нас устроите, участкового вызову. Он вроде как испугался, говорит, мол, все, больше в вашем подвале ни-ни. Пару дней и правда не было их здесь, а теперь снова праздник устроили. Ну мы их сейчас накроем!
– Может, нужно было Марусе позвонить? Может, она в курсе, кто там в подвале заперся? – засомневалась Мария Митрофановна.
– Да я, когда вниз спускалась, звонила ей. Никто не открывает. Или спит пьяная, или в подвале сидит вместе с хахалем своим. Не знаю уж, чем они там занимаются, – покачала головой Серафима Карловна, собираясь, очевидно, продолжить свою тираду.
Но как раз в этот момент дверь поддалась, и Рублев первым вошел в подвал. Он нащупал на стене выключатель, щелкнул им, но лампочка не загорелась.
– Шайтан! – возмутился Карим. – Опять гады лампочка выкрутили! Вот попадись мне, голова так выкручу!
Идти за фонариком времени не было, и Рублев, посветив мобильником, зашагал по ступенькам вниз. Он знал, что за поворотом есть несколько заставленных картонками узеньких окон и можно будет обойтись без дополнительной подсветки. Картонки, очевидно, поставили бомжи, чтобы их снаружи не видели и не тревожили.