Командировка в таёжный ад - стр. 5
Оберег сорвался с гвоздя, описал в воздухе дугу и упал к ногам Сэвти. Тот отпрыгнул, как от гадюки, и замер, глядя на этот тёмный, истлевший символ защиты с суеверным ужасом на лице. Поднял голову и посмотрел на Степана на столбе. Во взгляде – немой укор.
– С такими вещами надо поосторожнее. Как бы беды не было.
– Мусор всякий уберём. Мешать не будет. Не верь в суеверия, Сев!
Степан спустился, снял «кошки» и направился к следующему столбу. Работа кипела. Андрей перекусил болторезом провод и принялся сматывать в аккуратную бухту.
Из-за угла крайней избы появился старик Вавля. Стоял и молча наблюдал за работой электриков, сощурив тёмные глаза. Видел, как падал провод, как свалился на землю оберег, как Сэвтя отпрыгнул от него. Лицо не выражало ни гнева, ни страха, ни даже любопытства.
Старик не сказал ни слова, не сделал ни одного жеста. Постоял с минуту, глядя, как чужаки методично, с профессиональным хладнокровием убивают то, что много лет питало это место жизнью. Развернулся и бесшумно скрылся за углом.
Даже Степан, обычно непробиваемый, почувствовал на себе взгляд Вавли, на некоторое время замер, и продолжил работать, когда дед исчез.
– Чего уставился на эту лапу? – раздраженно спросил Сэвте. – Помоги Андрею. А я на следующий столб полез.
Сэвтя оторвался от созерцания оберега под ногами. Раздражение старшого передалось ему, и он принялся грубо сгребать инструменты в ящик. Движения стали резкими и угловатыми.
Сумерки наступали стремительно, без полутонов. Солнце, выползшее из-за туч на пару часов, скатилось за край тайги, и сиренево-лиловая мгла стала сгущаться, заливая посёлок. Электрики свернули работу и вернулись в дом, в котором им предстояло провести две-три ночи. Комната была необжитой, холодной и казалась мёртвой, отвыкшей от живого тепла. Видно, что здесь давно никто не жил.
Андрей чиркал зажигалкой, пытаясь разжечь найденную на полке керосиновую лампу, но фитиль отсырел и чадил, отказываясь разгораться, а потом оказалось, что бачок керосинки пуст.
– Чёртова дыра, – проворчал он, швыряя на стол зажигалку. – Как тут вообще люди живут?
– Да будет свет! – Степан включил настольный светодиодный фонарь, которым всегда пользовался в таких случаях.
Сэвтя стоял у окна и наблюдал, как по посёлку зажигаются огни. Не электрические лампочки, а трепетные, живые языки пламени – факелы, укреплённые у каждого крыльца. Он увидел, как во дворе появились люди.
В дверь постучали и Степан открыл. На пороге стояли трое. Ёнко, державший в руках два факела – палки с намотанной на конце промасленной тряпицей. За ним – Нойко, со скучающей ухмылкой на лице. И чуть поодаль, в тени, – массивная, молчаливая фигура охотника Ябтунэ.
– Берите, – Ёнко протянул факелы Степану. – На ночь.
Степан взял факелы.
– Спасибо, но у нас есть фонари.
– Батарейки сядут. Огонь не кончится, нет, пока есть чему гореть. Слушайте! – Ёнко сделал шаг вперёд, и фигура показалась не старческой, а командирской, привыкшей отдавать приказы. – Если жизнь дорога, то послушайте меня. Ночные люди очень опасны.
– Что за ночные люди? Беглые преступники?
Ёнко проигнорировал вопрос и продолжал:
– Факелы установите во дворе. Огонь должен гореть до рассвета. К счастью, сейчас ночи короткие. Понимаете? Если огонь погаснет, шумите. Кричите. Бейте во что железное. И главное: не выходите из дома. Ни по какой нужде. Ни по малой, ни по большой. Потерпите до утра. Дверь не открывайте, даже если почудится, что вас зовут. Особенно если зовут.