Командировка в ад - стр. 5
Тогда-то сестры поругались. Ольга, понимая, что громоздит одну нелепость на другую, но повторила вслух несколько пропагандистских фраз, как молитва повторявшихся в каждой новостной телепередаче из Рейха и волей-неволей выученных наизусть, об агрессии империи в отношении свободных славов.
– А как же атомная бомба, заложенная немцами в Чернохове? – разозлилась Марина. – Могли погибнуть двести тысяч мирных жителей!
– Да это всего лишь провокация варягов, чтоб оправдать аннексию свободной Славии, – отмахнулась Ольга.
Мужчины обменялись взглядами. Оба прекрасно понимали: Ольга просто сорвалась с нарезки. Причина – зависть. Женщина неглупая и волевая, несмотря на сравнительно молодой возраст – около двадцати восьми – сочла себя обиженной тем, что старшая сестра не внесла ясность еще там, на берегу Днепра. Здесь, в этом шикарном доме, Ольга с Милошем попали в неловкое положение. Если мужья были готовы перевести дело в шутку, а приемная дочка Несвицких приняла Михо с Драганом как братиков, то младшая сестра Марины едва не разрыдалась.
– Драга моя, престати бре![14] – пытался урезонить ее серб, но ничто не помогло, и та решительно потребовала, чтоб Несвицкий посадил их на ближайший самолет до Борисфена.
Шагая к больнице под резким мартовским ветром, Марина вспоминала глаза сестры при расставании. Те словно умоляли: ты же старшая, сделай что-нибудь, чтобы исправить мою глупость…
Она всегда была такой. Рассудительной, собранной, ответственной, в то же время порой срывающейся на дикие, уму непостижимые выходки.
Но – сестра. И она в беде.
Смолчать и обождать, рассчитывая, что ситуация с эпидемией рассосется… Не выход. Если умрет Миха, а то и сама Ольга, Марина себе не простит.
Сняв шубку в своем кабинете, Марина бросила сестре: начало обхода чуть задержится, ждите. Сама же понеслась в процедурный, где Николай, ушедший из дома на полчаса раньше, готовил зачарованный раствор, пополняя больничные запасы.
– Коля?
– Да, дорогая. Уже закончил. Что-то стряслось?
– Возможно – да.
Она не ошиблась в супруге. Выслушав Марину, не размениваясь на вопросы в духе «а ты уверена?», князь опрометью кинулся в приемную главврача и, проигнорировав изумленный взгляд секретарши, принялся набирать междугородний номер. Другие аппараты казенного учреждения давали выход только в местную сеть – из экономии.
– Деду звонишь? – спросила увязавшаяся за ним Марина.
– Бери выше, – сказал муж. – Помнишь Светислава Младеновича? Телохранителя и секретаря императора? Верней, начальника его охраны, генерала. Уж если он не в курсе сербских дел, то даже не знаю… Ваше высокопревосходительство? – заговорил он в трубку. – Николай Михайлович Несвицкий, волхв из Царицино, беспокою по сверхсрочному и серьезному делу. Уделите мне одну минуту? Спасибо. Есть информация, что в бановине Високи Планины на юге Сербии началась эпидемия неизвестной болезни с высокой летальностью. Сообщение поступило от жителя, работника местной администрации. В СМИ нет никаких известий. Так точно, жду у аппарата, – он прикрыл трубку рукой и шепнул: – Генерал встревожился, попробует сам немедленно с кем-то связаться.
Прошло примерно пять минут. Никто не проронил ни слова. В хорошо отапливаемой приемной было тепло, но от слов Несвицкого об эпидемии отчетливо тянуло холодком. Пока далеким.