Командировка в ад - стр. 22
– Вот он, хутор! – остановил отряд Касаткин-Ростовский.
Он передал бинокль Несвицкому. Слабенький, зато легкий, тот отчетливо приблизил усадебный дом, россыпь строений, сад, трактор без кабины и прочие детали сельского быта. Печная труба слабо дымилась, выдавая присутствие людей.
– Нужно разведать, – сказал Николай, опустив бинокль. – По возможности купить продуктов. Мне, Борис, плохо чаруется на пустой желудок.
И правда, завтрак у всех летунов словно провалился в бездонную бочку. Летели недолго, но несли много, боролись с ветром и буксировали пассажиров. Соответственно – поистратили «нажитое непосильным трудом».
– Николай, остаешься за старшего, – стал командовать Касаткин-Ростовский. – Докиш! Малкович! За мной. Милица, надень только кепку и шарфик вместо черной шапки, а то слишком на солдата похожа.
Душан тоже попытался преобразиться, нацепив на голову серую шайкачу – шерстяную пилотку совершенно невоенного вида, весьма распространенную в Сербии.
За полчаса их троица добралась до хутора. Их приветствовал громкий лай цепного пса. Но навстречу им никто не вышел. Странно…
Борис поднялся на крыльцо и стукнул в дверь. Ее открыла довольно молодая женщина, но странно изможденная. Тотчас закашлялась, отступив на шаг и прикрываясь полотенцем. Победив приступ кашля, немедленно затянулась папиросой и снова закхекала, как готовая модель для социальной рекламы «курение убивает».
– Респираторы! – скомандовал князь и первым натянул его на себя, продолжив по-немецки: – Фрау! Гутен таг! Мы – команда врачей из Берлинского госпиталя. Проверяем карантинный режим около зоны. Есть заболевшие?
Малкович повторил тот же текст по-сербски.
– Все болеем… Муж, оба сына, младший – совсем плох… Никакой помощи не дозваться! Этот сербский грипп всех нас уложит в могилу!
Хворь, как и ожидалось, получила свое имя.
– Фрау! Позвольте нам взглянуть.
Они беспрепятственно ступили внутрь и прошли в спальню. Милица бросилась к кровати паренька лет шести-семи.
– Потеря сознания. Высокая температура. Зрачковая реакция… а, плевать на подробности!
Она быстрыми движениями достала шприц и флакон с зачарованным раствором, набрала три кубика и, протерев сгиб локтя спиртом, не без труда нащупала иглой синюю жилку вены.
Глядя на ее манипуляции, князь вдруг почувствовал такой прилив гнева, что аж покраснело перед глазами. Ведь у кайзеровцев есть свои вариации волшебного раствора! Николай – мощный волхв, но, конечно же, не чемпион мира. Дело в другом. Раствор дорог и через какое-то время теряет лечебные свойства. Несвицкому предлагали несметные тысячи экю за склянку при условии продажи за границу, тамошние дельцы наверняка надеялись перепродать вдвое или втрое дороже… Хоть сербские крестьяне – производительный актив в экономике Рейха, дать им сдохнуть, выходит, рентабельнее, чем переводить на них раствор. Недаром Коля зовет немцев странным словом «фашисты». Пусть непонятным, но он столько гнева и горечи в него вкладывает…
– Если лекарство подходящее, то вашему дечко станет лучше примерно через полчаса, – заверила Милица. – Если нет… его срочно нужно везти в больницу.
– Муж не сможет сесть за руль, – всхлипнула хуторянка. – Да и через пост не пустят. Я пробовала вызвать врача по телефону. «Ждите». Через день снова звоню. Больничарка