Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии - стр. 16

Эльф поднялся следом и в отличии от меня был чертовски спокоен.

— Замечательно, а теперь, адепт Петрова, покиньте аудиторию, — профессор указал на дверь.

— Но как? — я по инерции бросила взгляд в сторону высокородного. Затем на профессора.

Найтвейна я так понимаю не выгоняют, а только меня.

— Покиньте аудиторию, адепт Петрова. Не заставляйте нас ждать. Вы лекцию задерживаете.

— Как скажете, — насупившись буркнула я.

Было у меня чувство, что все дело в том, что я новенькая и землянка. Шовинисты.

Проходя мимо темного, заметила в его руках скомканный лист бумаги. Поймав мой взгляд, он опустил руку со стола и я поняла намек — решил мне послание подкинуть.

Буквально на секунду наши руки соприкоснулись и я забрала скомканный кусок.

Спину припекло, словно от острого, раскаленного взгляда.

В чем дело?

Спонтанно обернувшись, я чуть не споткнулась. Высокородный зачем-то следовал за мной.

И я хотела возмутиться, но профессор вновь напомнил:

— Адепт Петрова, поторопитесь.

«Адепт Петрова» даже звучит нелепо. Закатив глаза, я покинула аудиторию с чувством осадка.

Сделав несколько шагов, развернула послание темного эльфа.

На скомканной бумаге красовались каракули с изображением подвешенного, на видимо виселице, человечка и подпись «его высокомершество».

Моя фраза, Харт запомнил, как я называла Кириэля и у меня это вызвало улыбку.

Выпрямив края правого бока бумаги, прочитала перечисления по пунктам того, что не любил сам Кириэль. Ну если я конечно правильно разобрала рваный почерк Харта. Местами совсем было невнятно.

Дверь аудитории зельеварения хлопнула за спиной и я быстро спрятала записку в карман. Параллельно попыталась засунуть «веселую жизнь» в сумку, но подлая газетенка никак не хотела там прятаться. В этот момент раздался голос высокородного, почти над ухом:

— И что это было?

Резко обернувшись, замялась на секунду и в результате не придумав, что ответить, спросила:

— Ты о чем?

— О твоей попытке убить наследника клана серебряного ветра, — он едва заметно приподнял бровь.

Что? Он шутит?

— Да кому ты нужен! — выпалила я, — не собиралась я тебя убивать.

— Покалечить хотела? — высокородный усмехнулся и посерьезнев, задумчиво выдал, — в общем, мой раб должен заботиться о моем благополучии, а не наоборот.

— Да ты сам виноват, ни надо было на стуле раскачиваться! Иди вообще на лекцию, это меня выгнали, а не тебя.

— Там стало скучно без Колючки.

— Твои проблемы, — громко фыркнув в ответ, собиралась его обойти, но высокородный преградил мне дорогу:

— Верни газету.

— Не верну.

Снова приподнимает бровь, да так надменно, с намеком на то, что споров не потерпит. В голове быстро формируется почти железный аргумент:

— Там скучные новости. Я можно сказать, спасла вас, ваше высокомершество, от скуки. Видите, задачу о заботе о вас выполнила.

— Неужели.

Непонятно — спрашивает или утверждает. Что в него в голове-то происходит и почему я так нервничаю?

Взгляд оценивающий, прям прожигающий.

Киваю:

— Именно так. Вам не будет интересно.

— Колючка уже стала разбираться в моих вкусах, — прищуривает глаза, — как забавно. Но может Колючка все-таки вернет мне выпуск, мои друзья обещали, что эта статья меня заинтересует. Я склонен им доверять.

Вытягивает руку и раскрывает ладонь. А я мотаю головой.