Колонисты. Часть 3 - стр. 2
–Когда ты кончишь транжирить деньги? Это вот последние счета. Все скопом навалились на бедного Эллери – жена, обстоятельства, кредиторы, все, все пьют мою кровь.
–Ну, прости,– без доли сострадания молвила женщина.
–Ты хочешь, чтобы нас выгнали на улицу?
Зефирина испуганно скуксилась и заплакала.
Рут недовольно сказала:
–Ты запугал ребёнка.
Мужчина выбежал из комнаты, хлопнув дверью.
Он пошёл по коридору, пока не наткнулся за поворотом на старшего брата.
Эллери скорее удивлённо, чем радостно вопрошал:
–Осмунд! Ты ещё не свернул шею где-нибудь в Гималаях?
–Вижу: ты очень рад видеть меня здоровым и весёлым.
–Надолго в родные пенаты?
–Решил взяться за ум, осесть на родной земле.
–И где твоя родная земля? Где-нибудь у истоков Ганга?
–Нет, Эллери, она там, где ты стоишь.
–Тебя столько лет не было, я вёл хозяйство, как мог.
–Да-да, я в курсе. Результаты плачевны.
И старший брат красноречиво обвёл глазами голые стены.
Осмунд иронизировал:
–Не знал, что ты сторонник минимализма.
–Моя часть наследства почти иссякла…Я зарабатываю иногда кое-чем, но у меня такая транжира жена…
–Молочный завод – банкрот?
–Ну да.
–Я его выкупаю у тебя.
–Возьми меня в долю.
–Хочешь идти быстро – иди один.
–И чего тебе не сиделось в конторе железных дорог?
–А я и в конторе буду сидеть.
–Я думал, ты отпустил бороду наподобие нашего генерал-губернатора Индии Роберта Бульвер-Литтона, чтоб в горах лицо не обморозить…
–Хорошая шутка, но не всем женщинам нравятся мужчины с бородой.
Зефирина играла в детской в миниатюрную резную мебель из слоновой кости: здесь были и комод с чашечками, арфа, клавесин, шкафчик с зеркалами.
Гувернантка сделала реверанс вошедшим братьям Данкарт.
Отец окликнул дочь:
–Цветок мой, посмотри, это мой брат, твой дядя Осмунд.
Лицо девочки являло полную копию своей матери.
–От нас только фамилия,– вздохнул Эллери,– Хотя родилась вроде, как светлой, потом темнела и темнела.
Ребёнок серьёзно посмотрел на незнакомца.
Спросила:
–Дядя Осмунд, а, правда, что облака – это пар?
–Да, малышка.
–Тогда как из них льёт дождь?
–Пар же мокрый, и вот, когда одежды святых намокают, они выжимают их на наши головы.
Девочка рассмеялась.
–Вы это не серьёзно, да?
–Кто знает, как там на небесах. Я умею пока только строить железные дороги для поездов.
–Понятно,– кивнула Зефирина и принялась опять играть в куклы.
Осмунд поинтересовался:
–Ты хоть видишь своих родителей?
Ребёнок лениво отвечал:
–За трапезой. В остальное время они: то укладывают причёски, то принимают ванны, то ещё заняты чем-нибудь.
–Чем-нибудь пустым,– закончил фразу за ребёнка дядя, и, глядя на младшего брата, притворно удивлялся,– Как ты время выкроил завести ребёнка, ведь такой у тебя загруженный график работы?
За обедом Осмунд разглядывал повзрослевшую Элизабет, упрекал младшего брата:
–Как ты мог не выдать замуж такую красавицу? Ты даже этого не смог сделать! Ей уже 21 год!
–Простите меня,– опустив голову, оправдывался Эллери перед племянницей и братом,– Я истратил своё наследство и приданое Либби.
Рут сидела с отсутствующим видом. Зефирина вообще не вникала в разговоры взрослых, тщательно пережевывая еду.
–Если ты продашь все побрякушки из слоновой кости в доме, то наскребёшь на очень приличное наследство для Элизабет,– указал Осмунд.
–Эти безделушки так любит Рут…– выскочило у Эллери.