Колодец старого волхва - стр. 30
Люди вокруг засмеялись. – Так тебе, парень! – Не садись не в свои сани!
Громча отворотился и в смущении почесал себе нос. Понимая, что дочери старшего городника он вовсе не пара, Громча любовался ею издалека, но сегодняшний праздник воодушевил его и придал смелости вступить с ней в беседу. Однако, быстрая на язык Медвянка мимоходом посадила его в лужу. А Громча, будучи рослым и сильным, соображал не слишком быстро и редко находил подходящий ответ на шутки и насмешки.
Из-за спины Громчи выскочил младший брат – Сполох, заметно превосходивший его проворством разума и остротой языка. И в драках, и в спорах сыновья Меженя всегда стояли друг за друга и были дружны, несмотря на различие склада и нрава.
– Да длиннорогого теленка никто замуж не берет! – выкрикнул Сполох, стараясь отомстить за брата. – Хвалилася калина: «А я с медом хороша!» – запел он, приплясывая и кривляясь, как скоморох.
Но Медвянка только насмешливо фыркнула – не ей было обижаться на чумазых гончаров.
– Глину бы сперва с рыла отмыл, а после на городниковых дочерей глаза пялил, – проходя, с пренебрежением бросил замочник Молчан.
Ради проводов князя он нарядился в желтую льняную рубаху с вышитым шелковым поясом, но лицо его с выпуклым упрямым лбом оставалось таким же невеселым. Уж конечно, он лучше всех помнил, как летал через тын, и с тех пор не упускал случая показать, что никого не боится. Только Явор в эти случаи почему-то больше не попадал. Но уж чумазому гончару Молчан не мог позволить и смотреть на девушку, к которой сам думал посвататься.
– Куда хочу, туда и смотрю, уж не ты ли мне не велишь! – с вызовом ответил Громча и остановился, загораживая своему обидчику дорогу.
Если в дело надо было пустить кулаки, он никогда не отступал. После того, как его обсмеяли, Громче пуще прежнего хотелось поправить свое достоинство. Но Молчан за ним никакого достоинства не признавал и презрительно усмехнулся в ответ.
– Куда лезешь, горшок чумазый?! – отозвался он и смерил гончара уничижительным взглядом от остриженных в кружок волос до обтрепанных поршней на ногах. – Уйди с дороги, покуда цел!
Замечая назревающую ссору, люди останавливались вокруг них, ожидая развития событий и готовые вмешаться, если понадобится.
– Да что ты с ним разговариваешь! – воскликнул другой замочник, по имени Зимник. – Пошел вон!
И он решительно спихнул Громчу с пути. По хитрости своего ремесла и благодаря покровительству епископа замочники ставили себя выше прочих жителей Окольного города и никому не позволяли себе перечить. Конечно, Громча знал об этом, но на глазах у Медвянки он не отступил бы даже перед княжескими кметями. Привычно подвернув рукава праздничной рубахи, он набросился на замочника с кулаками. За того встали товарищи, за Громчу – брат и другие посадские, не жаловавшие гордых замочников, и вмиг пол-улицы втянулось в драку. Голосили женщины, испуганно вопила сестра Громчи Живуля. А Медвянка во все глаза смотрела на разгоревшееся побоище и увлеченно ахала. Она-то нисколько не испугалась, а напротив, бурно переживала новое развлечение.
На шум прибежали кмети тысяцкого и кинулись разнимать драку. Ловко и привычно орудуя древками копий, кмети принялись расталкивать и растаскивать в стороны раскрасневшихся, растрепанных и утративших праздничный вид горожан. Женщины причитали над синяками и ссадинами своих мужей и сыновей. А Медвянка, которой некого было жалеть, поднесла к лицу рукав, пряча усмешку. Она помнила, что вся свара разгорелась из-за нее, и в глубине души была довольна.