Коллекция ошибок. Я тоже буду в черном - стр. 9
– Не будет слишком бесцеремонно, если я поинтересуюсь, откуда у вас такие «украшения» на лице? – мой папа всегда был тактичен.
– Подрался, – спокойно ответил Мирон, разрезая мясо на своей тарелке.
– Из-за тебя, Куся? – усмехнулся папа, а я закатила глаза.
– Пап!
– Шучу, – парировал он. – И все-таки, Константин: я по праву ее отца не могу не поинтересоваться. Дочь совсем пропала с горизонта и подозреваю, что причина заключается именно в вас. Чем вы занимаетесь? Я могу быть спокоен за нее?
Вот тут мне самой стало интересно.
Мирон вытер губы салфеткой, поставил локти на стол, а руки сплел в замок и, глядя на моего отца, ответил:
– Тридцать один год, женат не был, детей на стороне не имею. Ну, насколько мне известно. Факультет иностранных языков МГУ по настоянию родителей сразу после школы, потом автомобильный в МАДИ по собственному желанию. Люблю машины, знаете ли. Два автосалона в Москве, четыре автошколы. За нее, – он посмотрел на меня, – можете быть спокойны. За нее я любому глотку перегрызу.
– Он мне нравится, – закивал папа, глядя на меня, а я готова была расплакаться, но теперь от счастья.
– Кто хочет кофе? – спросил Мирон, вставая и собирая пустые тарелки.
– Хорошего кофе здесь не сварят, – засмеялся папа.
– Ну, это смотря, кто варить будет, – улыбнулся Мирон и я знала, в чей огород был этот камень.
Когда у меня в ладонях оказалась чашка с ароматным напитком, я обернулась назад, взяла с подоконника пачку сигарет, достала одну и прикурила, забывшись, что напротив меня сидел мой папа, который такое наблюдал впервые.
– Куся! – воскликнул он. – Ты куришь?
Я сообразила, что произошло, но было уже поздно и папа мерил меня порицающим взглядом.
– И ты ей позволяешь? – он взглянул на Мирона.
И сразу добавил чуть тише:
– Не возражаешь, если я перейду на «ты»?
– Без проблем, – ответ он на второй вопрос и перевел взгляд на меня. – Она меня совсем не слушается. Маленькая моя. Но я это исправлю.
Он поднялся, подошел ко мне, наклонился, поцеловал и забрал из моих рук сигарету. Потом еще раз поцеловал. На глазах у папы. Нежно.
– Мне пора, я поехал к себе. А вы тут поговорите спокойно.
Папа поднялся и пожал Мирону руку:
– Всего хорошего, рад был познакомиться и спасибо за ужин, Костя.
– Доброй ночи. И спасибо за дочь, – ответил Мирон и направился в прихожую.
Я скользнула за ним. Пока папа не видел и не слышал, в надежде, что сейчас он не станет меня отталкивать, я схватила его за руку:
– Не уходи, – шепотом. – Не оставляй меня одну. Папа скоро уедет.
– Мне надо ехать, Высоцкая. Я не могу сегодня остаться.
– Тогда поцелуй меня.
Он едва коснулся меня и сразу отстранился.
– Не так. Как раньше, пожалуйста…
– С тебя хватит. Прекрати истерики, начинай нормально питаться и спать по ночам. Ты меня поняла?
– Да, – дрожащим голосом ответила я.
Он снял с вешалки пальто.
– Ты прощаешься? Ты больше не придешь?
– В среду экзамен, маленькая моя. Не забудь.
И он вышел.
Я коснулась ладонью двери, закрыла глаза, силясь прогнать слезы, собралась с духом, натянула улыбку и вернулась на кухню. Папа показывал пальцем на свою чашку с кофе и выставлял большой палец в знак одобрения.
– Отличный кофе, – похвалил он. – И отличный мужик. Он мне нравится.
– Мне тоже, папуль, – ответила я.
– Ты влюбилась, Куся?
– Очень. Сильно. По-настоящему.