Коллекция ошибок. Я тоже буду в черном - стр. 6
– Да, – ответила я сразу же, но не своим голосом.
– Ты в порядке?
– Нет, – я всхлипнула и голос дрогнул.
– Ты, давай там успокойся. Я заеду к тебе вечером. Поняла?
– Поняла.
Он отключился. Я закрыла лицо руками и громко выдохнула в ладони. Когда мои руки опустились, я увидела перед собой Алькино лицо. На нем застыл такого размера вопрос, что я поняла: разговора не избежать.
– Это что сейчас было? – спросила она ошарашенная увиденным.
– Аля, я не…
– Даже не вздумай, – она угрожающе подняла указательный палец, – сейчас от меня отмахнуться, поняла?
– Поняла, – кивнула я, осознав, что нахожусь в полной заднице, раз даже Алька начала мной командовать.
– Ты давно такой стала?
– Какой такой?
– Такой больной, – уточнила она.
– Когда его встретила, – я понемногу успокаивалась и приходила в себя. – Прикури мне сигарету, пожалуйста…
Аля выполнила мою просьбу. Я, все еще дрожащей рукой, взяла этот легкий наркотик из ее пальцев, глубоко затянулась и выпустила дым.
– Это не похоже на любовь, – с сомнением произнесла Алька и тоже закурила.
– А это и не любовь. Это болезнь. Я больная на всю голову.
– Знаешь, заметно. Что он с тобой делает?
– Все, что захочет.
– Я как будто с другим человеком сейчас разговариваю.
– Я другая. Я сломалась. Я не помню, какая я была до него. Я не умею без него. Я умираю, когда его нет. Когда я его выгоняю, у меня температура зашкаливает, ты видела один раз…
– Ох, ну, нихера себе, – выругалась Аля, что было дня нее редкостью. – А почему ты ничего не рассказывала?
– Что рассказать, Аля? Что я с ума схожу? Что я люблю его как кошка? Что он сильный и крутит мной, как ему вздумается, а я слабая и не могу ничего с этим поделать? Что я свою гордость давным-давно потеряла и готова на коленях за ним ползти, если он позволит? Что он мой персональный сорт героина и без него у меня ломка начинается? Что он грубый и жестокий садист, которому нравится надо мной издеваться морально и физически? Что он врет мне? Что он возит в машине наручники и оружие? Что он вляпался в какую-то херню и его могли убить? Что я понятия не имею, чем он занимается на самом деле? Что он купил мне часы за сорок пять штук баксов как простой пакетик семечек в супермаркете и я понятия не имею, откуда у него такое бабло? Что еще мне тебе рассказать? Я ничего, слышишь – НИ-ЧЕ-ГО – о нем не знаю. Кроме того, что я не могу без него.
Да, такого она не ожидала.
– Ты себя сейчас слышишь, Вика?
– Слышу.
Я щелчком отправила недокуренную сигарету в урну.
– Это ненормально. Может быть, тебе нужно от него уйти?
– Это ненормально. Мне нужно от него уйти. Он сказал, что отпускает меня пару дней назад.
– И?
– Что «и»? Он это просто сказал. Вслух. Он глазами меня держит и не отпускает, понимаешь. У меня на шее как ошейник невидимый. Строгий. С шипами внутрь. А поводок у него в руке, на кулак намотан. Ему даже рукой шевелить не нужно, он глазами все делает. Я с ума схожу, Аля… Он только словами отпускает. Потому что знает, я приросла к нему кожей. Мне очень плохо.
– Но сейчас-то тебе стало лучше?
– Сейчас да. Просто потому, что он обещал вечером приехать.
– М-да, – произнесла она многозначительно. – Со стороны вы казались нормальными.
Я болезненно усмехнулась.
– Посмотри на меня: я даже не схожу с ума. Я уже сошла.
Аля отвернулась от меня и смотрела прямо перед собой: