Размер шрифта
-
+
Колкая малина. Книга третья - стр. 4
Вот это всё и есть природа естества.
Пташки и цветочки нам могут указать,
Как найти дорогу к естеству,
Как друга верного искренней обнять,
И как быть самим собой во сне и наяву.
Надо очень нежно в этот мир входить,
Чтобы ту поэзию хоть слегка понять,
Но, когда придёшь благодарить,
Опасайся что-нибудь случайно затоптать.
Не хочу
Разговоры ни о чём хлюпают, как слякоть,
Мысли сонные плывут в ватных берегах.
Впору бы напиться да поплакать,
В тоске о не замоленных грехах.
Возьмите меня в подмастерья
К тем, что своды держат на плечах,
Только пусть исполнятся поверья,
Которые написаны в стихах.
Не хочу сидеть за тем столом,
Где за погибших будут рифмой говорить
И рассуждать, как о деянии святом,
Что мы весь мир сумеем победить.
Не лучше ли покаяться в смирении
За мёртвых и пока ещё живых,
И перестать жить в страхе и в смятении,
Разделяя людей на своих и чужих.
У людского рода один лишь общий враг,
Который всё добро до тени разлагает,
И, сердце погружая в полумрак,
Растлевает души и разум отнимает.
Слепому укажите путь до родника
И в кровавой жиже не дайте замараться.
Застынут в ожиданьи города,
И наступит время дома прибираться.
Сограждане
По аллеям топчут тополиный пух,
Цветочные клумбы стоят, как торты.
Я этот день воспринимаю на запах и слух,
Вопреки городской суеты.
Над проезжей частью бабочка летает,
Голуби клюют бабушкины крошки.
Жизнь, на удивление, всё это совмещает —
Ревущие машины и «мяу» чёрной кошки.
На сирени пчёлки с лапками цветными,
Шмель на абрикосе заносчиво жужжал.
Он по сторонам стрелял глазами золотыми,
Чем маленькую девочку сильно напугал.
В запахе травы – покой и благодать,
Он может просто так омолодить.
Там юного кузнечика учат стрекотать,
Здесь каждый шорох может удивить.
На перекрёстке – светофор и колгота,
А воробьи у остановки промышляют:
Они клянчат семечки у деда-чудака
И всех своим «настырством» развлекают.
У нас на всех – одно гражданство,
А в городах у них свои затишки и углы.
У нас одно и то же время и пространство,
И если они рядом, то значит, мы живы.
Станут
Отпустите на волю птиц,
Пусть летят они в дальнюю синь,
Откуда смотрит тысяча лиц
И я им крикну свое «Аминь»!
Глаз орла свети́т янтарным цветом,
Я от того и поверил в тебя,
Что Солнце приходит с рассветом
И горит на цветах роса.
Я греюсь возле этого тепла
Без стеснений и лишней учтивости.
Я поэму напишу для тебя,
Даже если у всех стану в немилости.
Я по узенькой кромке иду,
Держа тебя за обе руки.
Я тем самым светом подсветил судьбу,
Растерев в труху все наветы и слухи.
Зима и лето друг друга рифмуют,
А осень с весной друг друга жалеют.
Нас потому и ревнуют,
Что сами мечтать не умеют.
Пусть не будет страхов и войны,
И жёлтые цвета станут золотыми,
Просящие и страждущие будут прощены,
А старики вдруг станут молодыми!
Суждено
На утреннем ветру рассеялся туман,
Сороки на заборе горлопанят,
Мелькает по проулку цветастый сарафан,
И запахи дворовые дурманят.
Сложили георгины бутоны на пионы,
С них капает хрустальная роса,
Они совсем легонько позолочены
И источают ароматы из себя.
На венчик красной маковой головки
Села голубая стрекоза.
Музыка природы без аранжировки
Всегда всепоглощающе чиста.
Собака жмётся преданно к ноге,
Она стареет так же, как и я.
У неё лишь серебринки на спине,
А у меня уже седая голова.
Мы, возможно, себя сами разрушали
И будем обязательно истленны,
Страница 4