Колесо судьбы. Книга 3. Большая сцена - стр. 13

– Этот дом в самом деле принадлежит тебе? – спросила Кенна, едва попала сюда в первый раз.

– Да, а что?

– Он не похож на тебя. Слишком… – Кенна повела рукой, – тяжеловесен. Старомоден. Нет, он не может быть твоим.

Рауль усмехнулся и зарылся носом в её волосы.

– Это дом моего отца, – у самого уха Кенны вполголоса произнёс он, – больше он здесь не живёт.

Кенна потянулась и зевнула. Рыжие волосы рассыпались по обтянутым шёлком подушкам. Она лежала и смотрела, как на потолке переливаются лазурью и жемчужно-серым облака, окружившие древних богов.

В углу спальни потрескивал камин, а в изножье кровати светились в жаровне горячие уголья. Стены украшали резьба и картины с изображениями греческих героев.

Комната, которую выделил ей Рауль, изначально была отделана в египетском стиле, но уже на следующий год, когда в преддверии нового сезона Рауль распорядился поменять интерьеры по всему дворцу, Кенне было позволено выбрать новые апартаменты и отделку самой.

В итоге они с Раулем, как и прежде, занимали каждый своё крыло, но Кенна занялась сменой оформления к новому сезону – в отличие от Рауля, доверявшего сведущим людям, она предпочитала во всём участвовать сама.

Рауль хоть отмечал, вполне искренне, что у Кенны превосходный вкус, но явно был несколько недоволен выбором самих комнат – они располагались от его собственной спальни настолько далеко, насколько позволяла планировка дворца.

– Я когда-нибудь прикажу построить галерею от вашей спальни к моей, – грозился он, но пока не брался исполнить свои слова.

В остальном же Рауль был образцовым меценатом. Не торопил Кенну и ничего не требовал от неё. Хоть та и ловила на себе порой жадные взгляды, казалось, раздевавшие донага, но на Кенну так смотрели не в первый раз, и куда приятнее было, когда этот взгляд принадлежал Раулю, ухоженному и разодетому в шелка, чем какому-нибудь дородному купцу.

Кенна привыкла вставать ближе к полудню – хотя Рауль, поднимавшийся на ноги раньше, посмеивался над её ленью.

У Рауля, однако, был другой список дел – он начинал утро с уроков фехтования в семь, затем только возвращался домой и приказывал подать завтрак, который, как правило, съедал, наблюдая за тем, как сонная и ещё лишённая защиты пудры и румян Кенна совершает утренний туалет.

Кенне он никогда не предлагал присоединиться к своим утренним занятиям. Рауль вообще не стремился втягивать его в свои дневные дела. Совершив совместный завтрак, они снова расходились по своим углам.

– Как насчёт Мольера? – спрашивал Рауль, наблюдая, как горничная надевает на худенькое тело Кенны рубаху, отороченную кружевами по краям. Его зачаровывало это зрелище – облачённая в десять одежд Кенна походила на фарфоровую куколку, которую страшно было разбить. Хотя ещё несколько минут назад был живой и гибкой, как дикая лань.

– Я не хочу Мольера, – повторяла Кенна в который раз.

Разговор о подборе педагога по актёрскому мастерству шёл уже давно. Вокалом с ней занимался господин Люлли*, а господин Бошан** давал уроки танцев, и здесь расхождений у них не было, но когда речь заходила об актёрском мастерстве, Рауль неизменно требовал, чтобы это был Мольер.

– Мольер занимается комедией, – упрямо продолжала Кенна, – я хотела бы играть трагедии. Шекспира, например. А ещё лучше… – она опускалась на кресло перед туалетным столиком и смиренно ждала, пока горничная раскалит щипцы.