Колдунья - стр. 3
А если мертвый, то нам всем молчать надо… Не были мы там и все! А то ведь и твой батька, Олеся, может подумать, что и ты Василю, кое что очень спелое, показать хотела! И тогда прощай, сын старосты!
Ну, ты и ведьма, Марыля! – змеей прошипела Олеся и побежала к своему дому. Петро еще долго стоял возле плетня Марылиной мазанки, проводив девицу взглядом, а потом сплюнул, чертыхнулся в ее адрес и тихо- тихо, едва волоча ноги, побрел к себе домой.
*. *. *
С утра, как только колокола местной церквушки, начали звонить к заутренней службе, небо затянуло черными тучами и вскоре полил, настоящий ливень, превратив все дороги в непроходимую хлябь. С небольшими перерывами, противный дождь капал с небес трое суток. Возле пасеки Юрася был вырыт крестьянами небольшой пруд. Именно в нем и обнаружил тело Василя старый пасечник и сразу сообщил старосте. Тот доложил местному помещику, а он через посыльного уже в соответствующие инстанции. Вскоре из города, на двух подводах приехали вооруженные жандармы и ссылаясь на показания местных крестьян, в том числе и Олеси с Марылей, увезли пасечника, что не лал в праздник хлопцам медовухи.
Больше его никто не видел в селище. Пасекой стал заниматься с того дня дьяк Михайло, что немедленно присоединил владенья Юрася к приходу и народ посудачив об этом с неделю, вскоре подзабыл о том случае. А между тем август, или как говорили здесь- серпень, быстро умчался и чаровница осень быстро окрасила природу в свои краски. И вместе с праздником урожая, что был неотъемлемой частью этой прекрасной поры подкатила и пора свадеб. И главной, самой красочной и богатой, среди всех остальных должна конечно де была стать свадьба Олеси со старшим сынком старосты Володимиром. После братьев- помещиков, ее отец Игнат был самым богатым из всех местных но считался человеком чрезмерно жестоким, но весьма щедрым на пьяную голову. Поэтому быть приглашенным на именно эту свадьбу, каждый житель считал своим долгом ибо знал… Стоит Игнату хлебнуть спиртного и из изверга, кем он был по трезвому, он моментом превращался в лучшего для всех кума, что готов с себя последнюю рубаху снять. Ничего и не для кого ему, с пьяной рожей, не жалко было. И как же не упустить такую возможность простолюдинам, хоть на капельку времени, не стать названным братом или сестрой, человеку, от коего зависило расположение к ним, самого помещика… А это, вы уж знаете, многое, что дать может… Даже волю! А что есть ее слаще!
И так, как народу хотело попасть на эту свадебку много, то и решил Игнат играть ее не дома, не в своем саду, а на том самом бережку большой реки. Два дня местные мастера) золотые руки колотили из досок столы и лавки, а бабы вышивали нитками, узоры на льяных скатертях.
Из Могилевского урочища были приглашены лучшие цимбалисты
И вот, когда все было готово к пятничному дню и многочисленные гости уже поднимали свои чарки за здоровье родителей из врат храма выехала, разукрашенная двойка пристяжных и под одобрительный гул толпы понеслась по широкому полю, поднимая клубы пыли, что видна была всем собравшимся за столами.
Возле кладбища, что было справа от поля лошади остановились и молодые вышли из повозки, чтобы в сопровождении дьяка, поклонились памяти давно почивших предков. А затем дьяк прыгнул в кибитку и погнал лошадей к месту пиршества. А жених поднял невесту на руки и понес тихим торжественным шагом.