Колдуны - стр. 4

Различие между «там» и «здесь» поражает Тома. Так же было, когда он приезжал сюда для просмотра. Остатки его озабоченности убегают следом за тенью облаков, отступающей за крутой холм. И взгляните туда! Между ясенями торчит шпиль деревенской церкви, пронзая голубые небеса, вызывая в памяти освещенное свечами убранство, цитрусовый хмель, жареную свинину, прокопченные балки, сов, летучих мышей, прыгающих оленей, журчащие ручьи, зеленые дорожки, мельничные колеса, веревочные качели и колокольчики. Это, должно быть, деревня Эдрика[1].

Практически другая страна, а Том – иммигрант, который смотрит на нее из-за перил большого белого корабля; его разум, словно огромный глаз, вбирает свет, выхватывает и лелеет сказочные детали.

– Вот мы и приехали, – устало произносит Фиона, прерывая задумчивость мужа. – Конец пути, ребята.

За грязным лобовым стеклом темнеет на узкой дорожке старое здание. Дом.

К Тому приближается бледное пятно личика Грейси, и она толкает отца в плечо, возвращая его к своим потребностям.

– То, что начинается на «Д», – наконец говорит Том.

Грейси вздыхает, задерживает дыхание. Ее голова поворачивается.

– Деревья? Дыра!

– Дом с привидениями? – предлагает Фиона.

Покинув квартиру, которую они снимали восемь лет – единственное место, что Грейси называла своим домом, – Фиона мало разговаривала, если дело не касалось забот о дочери: где ей перекусить, чем ее развлечь, как отвлечь. Чтобы путешествовать с их малышкой дольше тридцати минут, требуются крепкие нервы, глубокое дыхание и короткие перерывы в одиночестве с закрытыми глазами. Но сейчас жена Тома улыбается. Вроде как.

Фургон замедляет ход. Том смеется.

– Дом!

Грейси возмущена.

– Ты не дал мне подсказок!

– Дурочки! – Том ведет фургон к подъездной дорожке, и перед ними открывается палисадник. Прямоугольник колючих сорняков и буйных трав с неухоженными бордюрами, который подпирает разбитый асфальт.

Крыша с пятнами патины и вкраплениями мха похожа на изъеденную молью шляпу на голове бродяги. Ее неровные очертания на фоне неба выглядят так, будто их начертил ребенок, у которого выскользнула из-под руки линейка. Конек крыши зазубрен, словно зубья старой пилы, а колонна до странности прочной дымовой трубы проедена ржавчиной.

Стены обоих этажей покрывает позеленевшая штукатурка, местами отпавшая, и сквозь дыры виднеется красноватая кирпичная мускулатура здания. Окна под слоем пыли кажутся безразличными к послеполуденному свету. Даже солнце не способно проникнуть сквозь стекла и разогнать вечную ночь внутри дома. Ощетинившаяся борода кустарников бешено тянется к солнцу, расступаясь лишь у крыльца.

Прямо перед капотом фургона, у обочины, где дорога изгибалась, прежде чем водопадом обрушиться с холма и умчаться к деревне, оказывается трейлер, его грязные задние панели портят Тому весь вид. Судя по состоянию автомобиля, он десятилетиями стоял на одном и том же месте. Но когда Том приезжал осмотреться и прицениться, этого старого трейлера здесь не было.

Ручной тормоз срабатывает как стартовый пистолет. Ремни безопасности отстегиваются. Фиона меняет позу и отводит руку Грейси, чтобы отсоединить ремень дочери от нижней части детского сиденья; малышка не может сама дотянуться до замка, но не оставляет попыток.

Но Фиона хотя бы улыбается. Тому приятно это видеть, даже если за ее улыбкой стоит лишь желание поддержать его и порадоваться за свою семью.