Колдун и Сыскарь - стр. 1

1. Пролог, Глава 1.

Моей жене Людмиле, без которой не появилась бы эта книга, посвящается

Ужасный сон отяготел над нами,

Ужасный, безобразный сон:

В крови до пят, мы бьёмся с мертвецами,

Воскресшими для новых похорон.

(Фёдор Иванович Тютчев)

ПРОЛОГ

До священной рощи от Верхнего Посада, где на самой окраине, за ручьём, обитал Велеслав, было около двух поприщ*. С хорошим лишком. Расстояние для человека, счёт зим которого без двух не дотягивал до сотни, весьма приличное, но Самовит не беспокоился. Велеслав ходил этой дорогой тысячи раз. И в летний зной, и в зимние морозы, и в осеннюю, а также весеннюю распутицу. А старым волхв был всегда, сколько Самовит его помнил. И всегда Велеславу доставало силы. Для служения Велесу, всякой мужской работы и мужской же утехе. Включая любовную. Самовит точно знал, что вдова бондаря Путаря Любава, проживающая в Нижнем посаде, у реки, к волхву не только за благословением да жизненным советом бегала. Ох, не только. Значит, достанет сил и теперь. К тому же он сам

* Поприще – древнерусская мера пройденного пути. В данном случае равно примерно километру (примечание автора).

позвал Самовита для серьёзного разговора, а на дворе – вторая половина травня, последнего месяца весны; дороги подсохли, и погода для прогулки самая подходящая.

Правда, не совсем понятно, зачем для серьёзного разговора топать аж в священную рощу, но это уже дело Велеслава. Ему лучше знать. Он, Самовит, старому волхву всем обязан. Кровом, пищей, воспитанием. Силой и знанием, что, по-сути, одно и то же. Не приюти двадцать два года назад Велеслав сироту-шестилетку, вряд ли бы Самовит стал тем, кем стал – одним из самых известных ведунов во всём княжестве, если не сказать больше. И точно – самым молодым. Что такое двадцать восемь зим для ведуна? Он ведь не дружинный воин, не ремесленник и не землепашец, у которых к этим годам давно и семья, и дети, и жизнь, считай, на две трети прожита. Хороший ведун и волхв обычно к тридцати пяти, а то и к сорока должные знания и силу набирает, никак не раньше. К слову, о семье. Семья Зоряны и сама она на днях, если уже не завтра, должны вернуться из Новгорода. Хватит тянуть, пора засылать сватов. Такого жениха, как он, им нигде не найти, а тех как бы случайных встреч с Зоряной у реки, на торжище и в иных местах и взглядов, которыми они обменивались, ему, ведуну, хватает, чтобы понять, - девушка не будет против.

Перед глазами Самовита, словно наяву, выросла ладная фигура Зоряны в длинной – до тонких щиколоток - понёве* и вышитой белой рубахе. Ох, соскучился… Больше месяца уж прошло, как виделись в последний раз. А кажется, - вечность.

- О Зоряне думаешь? - неожиданно спросил Велеслав.

Вот всегда он так, ничего не скроешь. И без всяких чудес. По малейшим признакам мысли человека угадывает, и поступки его наперёд знает. Волхв, одно слово.

*Понёва – древнерусская юбка из шерстяной ткани.

- О ней, - признался Самовит. – Должна бы на днях вернуться уже.

- Сватов, небось, засылать собрался, - кивнул Велеслав. – Что ж, и об этом поговорим.

Они взобрались на пригорок, с которого уже видна была в низине роща – берёзы да осины, клёны с липами, изредка дубы. Большая роща, почти настоящий лес. Пристанище бога Велеса – покровителя леса, домашнего скота и хозяйства, торговли и ремесленничества, любителя золота и всякой мудрости, вечного противника и возражателя скорого на суд и расправу грозного Перуна.

Самовит огляделся. На дороге они были одни.

- Так, может, прямо сейчас и начнём? – спросил, не удержался. – Никого вокруг.

Велеслав остановился, глянул на ведуна с сожалением, вздохнул:

- Погубит тебя когда-нибудь торопливость, Самовит. Учись ждать, это одно из наиглавнейших умений ведуна. Мне говорить на ходу трудно. Ты об этом подумал?

Самовит хотел сказать, что в таком случае можно было бы и вовсе дома остаться, но смолчал. Он уже жалел о своей несдержанности.

Роща встретила их прохладой и птичьим пением. Старый волхв и молодой ведун прошли вглубь по малоприметной тропинке и через недолгое время очутились перед неглубоким рвом, окружавшим довольно обширную поляну, посреди которой высилось, вырубленное из дерева, изображение бога Велеса.

- На капище не пойдем, - сказал Велеслав. – Нечего Велеса тревожить попусту. Здесь, рядышком, присядем.

Они уселись на поваленный бурей сосновый ствол. Спиной к поляне, лицом к роще. Велеслав молчал. Молчал и Самовит, помятуя о недавнем замечании.

- Завтра я умру, - в своей обычной манере, без всякого вступления, произнёс волхв.

Самовит покосился на учителя. Вроде, не шутит. Да и не замечалось за Велеславом прежде подобных шуток.

- Почему завтра? – спросил он. – Ты так плохо себя чувствуешь?

- Чувствую я себя прекрасно, - усмехнулся в седые усы Велеслав. – Хоть женись. А умру, потому что время моё пришло. И я про это очень хорошо знаю. Примерно как ты про то, что любишь Зоряну.