Колдовской замок. Часть VII. Исход - стр. 11
– Вы дрались?
– Да. И это было непросто! Падре Микаэль серьёзный противник, хоть он давно уже не так быстр и силён, как когда-то. Дело в том, что задолго до меня капитаном стражи и верным человеком Великого Инквизитора был он.
– Никогда бы не подумала!
– И, тем не менее, это так. Наш бой происходил среди хаоса катастрофы. Не знаю, что именно её вызвало – порванный артефакт в руках принцессы и её жениха, или моя пуля, попавшая в какое-то магическое зеркало. Помню только, что в этой кутерьме быстро смешались понятия верха и низа, света и тени, прошлого и настоящего. Мы парили в какой-то мешанине, но продолжали сражаться, нанося друг другу тяжкие удары, и ни один не мог одолеть другого. Потом всё смешалось окончательно, и я потерял сознание, а когда очнулся, то был уже в другом мире, а у ног моих лежал падре Микаэль, не подававший признаков жизни. Он бы наверно умер, но я дотащил его до ближайшей лечебницы, которую нашёл по запаху, так-как иначе ни за что бы, не догадался, что это за здание. Я ведь вообще тогда не разбирался в аспектах местной жизни.
– Ты поступил благородно!
– Не очень. Фактически, я бросил его там, на произвол судьбы, понадеявшись на милосердие окружающих, которое простирается, как правило, не очень далеко. Оправданием мне может служить только то, что я сам в том мире был чужим, без дома, без средств к существованию и не знал местных законов и обычаев. Но я справился. Сначала жил на деньги вырученные от продажи своего оружия и доспехов, которыми заинтересовался местный антиквар. (Видел их потом в Архиве Конгресса. Этот жулик продал их туда за сумму в двадцать раз большую, чем заплатил мне!) После батрачил за городом на ферме, потом нанялся в охрану, сначала просто сторожем, а после телохранителем. Потом поступил в полицию, и тогда встретил падре Микаэля снова. Он потерял память и жил тем, что нищенствовал в городском парке и его окрестностях. Представь себе – бомж Мик доставил мне немало хлопот! Он не желал принять помощь ни от одного благотворительного общества, не хотел перебираться на окраину, где мог найти себе коморку и посильную работу. Что бы я не делал, он всегда возвращался обратно и залезал в какую-то щель между стеной дома, киоском и газетной тумбой. Я разрывался между жалостью, подкреплённой почтением к старику, продолжавшему бессознательно читать прохожим проповеди и презрением к пьянице и безобразнику, которым он стал. Ненависть, заставлявшая нас сражаться не на жизнь, а на смерть, к тому времени угасла и даже как-то забылась. Передо мной был просто опустившийся человек, которого я знал когда-то почтенным и уважаемым, но теперь не мог помочь ему ни чем. Более того – я обязан был избавить приличное общество, желавшее приятно провести время в парке, от неудобств, связанных с его присутствием. В конце концов, я выселил его насильно, и в тот же вечер меня сшиб трамвай. Так я потерпел поражение от команды принцессы Анджелики в третий раз.
– Да? Но причём здесь она?
– Она их связующая сила, без неё они тоскуют и страдают, вокруг неё вращаются. Так что удар передком трамвая я получил тоже от неё, хоть она этого не знала, не желала и об этом не думала. И поделом получил… Плата за недальновидность.
– И тогда ты основал секту Святого Мика? Я видела статую в храме!