Колдовской снег - стр. 19
Послышалось чирканье замка, затем створка медленно поползла в сторону. На полу появилась полоска света, и чем больше она становилась, тем сильнее стучало в груди. Взгляд мой приковался к домашним тапочкам, надетым на чьи-то ноги, и пополз выше, сперва по фиолетовым штанам пижамы из флиса, затем кофте, потом строгому лицу, которое принадлежит девушке, на вид немногим старше меня. Глаза пронзительно голубого цвета, черные, как деготь волосы рассыпаны по плечам и свисают до пояса, лишь на самых кончиках белые. Видимо, когда-то она их красила в блонд.
Девушка сложила руки на груди и произнесла:
– Я же просила, не ночью. Не присылать никого ночью. Что за люди…
Оторопело похлопав ресницами, я сглотнула и спросила неверяще:
– А вы… что…
– Ну?
– Вы… баба…
Глаза девушки сверкнули, как аквамарины, брови сдвинулись, придавая молодому и вообще-то очень красивому, лицу суровость.
– Что-что? – грозно спросила она.
Запоздало вспомнив слова старухи, я проговорила поспешно:
– Я хочу сказать… Я не… Я вообще где?
Девушка секунду изучала меня неподвижно, словно сканировала рентгеном, затем, все так же хмурясь, выдохнула и покачала головой.
– Тебе разве не сказали? – спросила она. – Отправляют, а сами не говорят, куда и зачем. Вот она, хваленая система коммуникации Круга. И Бирнан еще со мной спорит. Нет вы посмотрите!
Она обернулась куда-то в комнату и крикнула:
– Слыхали, они опять вводят в заблуждение народ.
Из глубины донесся скрип половиц, девушка чему-то ухмыльнулась, будто у нее в ухе гарнитура и лишь ей слышно собеседника, затем повернулась ко мне.
– Итак, – сказала она. – Как звать? Кто прислал? Зачем?
Я таращилась на нее во все глаза, пытаясь понять степень вменяемости девицы, которая живет на отшибе, по всей видимости на даче. Но, выбирая между снежным лесом и теплым домом, пусть и со странной хозяйкой, выигрывает явно второе.
Решив, что собралась с духом, я проговорила:
– Я Мирослава. Не знаю, как сказать… просто все может показаться странным, не сочтите за бред. Хотя я и сама неуверена…
– Ты стоишь на пороге яги, – прервала меня девушка, – куда еще страннее. Выкладывай, Мирослава. Заходи и выкладывай. Нечего там мерзнуть. Сегодня вообще удивительно морозная ночь.
Она чуть отошла в сторону, пропуская меня в дом. С опаской я перешагнула порог. Едва сделала это, меня окутало тепло и уют, пронизывающий холод остался позади, словно невидимая черта отсекает мороз и не пускает его внутрь.
Девушка указала на коврик у входа и вешалку.
– Разуваться тут, одежду можешь оставить здесь. Расчехляйся и приходи в кухню. Чаю налью. Кухня там.
Она кивнула налево в сторону широкой арки, из которой льется желтоватый свет, доносится тихий шум и бульканье. Затем развернулась и скрылась в ней.
Я быстро скинула с себя сырую от снега и пота верхнюю одежду, освободилась от ботинок, с удивлением обнаружив, что в доме этой яги теплые полы. Когда вешала пальто, заметила справа в кованой стойке метлу помелом вверх и еще три пустые ячейки.
Первым порывом было прикоснуться, потрогать, но здравый смысл остановил. Поправив кофту и подтянув джинсы, я прошла в кухню и скромно встала возле дверного косяка.
Кухня оказалась большой и антуражной. Стены выложены камнем, с потолка свисают пучки трав, чеснока, яблок и других сушек. Слева полыхает огромных размеров очаг, в котором, ни много ни мало, висит котел на треноге. Рядом кресло качалка с пледом, прямо как в сказках. Слева деревянный стол, вокруг три табуретки, причем все разные. Впереди под широким окном во все это великолепие встроена современная кухня с индукционной плитой, мойкой и духовкой.