Колдовские страсти - стр. 22
– А ты понимаешь, Таня? – повернулась ко мне соседка.
Я вздохнула, съела бутерброд для усиления мыслительного процесса, потом заявила:
– Знаете, что меня смущает?
Анна Ивановна с соседкой внимательно слушали.
– Почему бесплатно? Кто такой филантроп? В наше время? Центр же этот не арабские шейхи содержат, а Китай, насколько мне известно, находится не на самой высокой ступени развития и по доходам населения здорово отстает от развитых стран.
– Кстати, Турчинский не выяснил, на чьи деньги он существует. Ну или мне забыл сказать, – вставила Зойка. – Извини, Таня, – добавила. – Продолжай.
– Предположим, его спонсирует какой-то китаец, если это «Китайский культурный центр».
Зойка кивнула, бабушка молча слушала.
– Им что, у себя в стране деньги некуда вкладывать? Зачем им их вкладывать в обучение наших подростков? Чему бы там ни было. Они беспокоятся о проблеме занятости детей у нас? О наших наркоманах? Значит, им это зачем-то нужно. Ну не верю я в филантропию, и все тут. Не верю!
– То же самое сказал и Турчинский, – сообщила Зойка. – И я, сирота, к вам двоим присоединяюсь.
Бабушка пожала плечами.
Я спросила, как Катя себя чувствует сейчас и чем занимается.
– То в депрессии, то вроде бы ничего. В гимназию ходит, а вечерами дома сидит под зорким родительским оком и никуда не стремится. Папа с мамой довольны. Верят и надеются, что депрессия пройдет.
– Турчинский еще что-то предпринимает?
– Что? – удивленно взглянула на меня Зойка. – Все, что было можно, он уже сделал. Главное: дочь больше никуда не ходит и выглядит лучше – это я уже от себя могу сказать. Турчинский дальше копать не станет. Ему не надо. А вот другим людям надо. В особенности тем, у кого дети пропали. И еще могут пропасть. Разбираться надо, тетки. Зло из этого центра треклятого идет, – уверенно заявила соседка. – Если бы с дочкой компьютерного короля единичный случай был, я бы поверила про притон. А так не верю. Ну не верю, и все. Эти узкоглазые что-то замыслили в нашем городе.
– Если замыслили – то понятно что, – вдруг высказала свое мнение Анна Ивановна.
Мы с Зойкой в два голоса уточнили, что именно ей понятно.
– Сажают на иглу. На неизвестный отечественной науке наркотик. Чтобы потом качать деньги. Ясно как божий день. Про секты всякие у нас по телевизору часто говорят. И в газетах пишут. Ну то есть раньше писали, пока мы их получали. Я помню, сама читала. Ставят в зависимость – а потом люди им несут последнее. И квартиры завещают, вместо того чтобы родственникам оставить. А всяким элитным клиникам и врачам я не верю. Там в основном деньги дерут, а лечить разучились.
– Но куда дети потом исчезают? – спросила мою свекровь Зойка. – Вы помните, что я говорила? Ко мне приходили родственники исчезнувших подростков. Если бы сажали на наркоту, то дети бы таскали что-то из дома, а ведь ничего не пропадало! Да и остальные-то семьи – не чета Турчинским. С ним-то – ясное дело. Смысл имело. И рисковать, и доченьку обхаживать. Но ведь таких пап – единицы. И детки у них, как правило, под присмотром. Это у одной конкретной мамы голова отстрелена, она то по массажам, то по таким салонам, как у меня, бегает, а другие-то за детьми следят, да и Ритка, надо отдать ей должное, довольно быстро заметила, что с Катькой что-то не так. Но основная масса приходящих ко мне клиенток – не жены новых русских. Тетки, я повторяю: мне кажется, что всех этих детей обрабатывают для какой-то цели… Не знаю какой. Но черной, неблагородной, в общем, плохой.