Колдовская любовь - стр. 20

Тут я окончательно поняла, что жениться на мне он не намерен, и словно что-то с треском оборвалось у меня внутри. Я поднялась и, пошатываясь, как пьяная, пошла домой. Кажется, он что-то кричал мне вслед.

Бабка моя, наверное, что-то слышала, сидели-то мы возле самого палисада. Едва я вошла, как она возникла рядом и сунула мне кружку козьего молока. Я машинально выпила, не почувствовав никакого вкуса. Так же молча бабушка стала меня раздевать, тормошить и подталкивать к кровати.

– Рано еще ведь, баб.

– Ложись, ложись, может, уснешь, сон утешитель на все случаи, он и приголубит, и беду избудет.

Я легла, она пристроилась на краешке рядом и все гладила меня по голове и плечам легкой, немного дрожащей рукой. Проснулась я, как мне показалось, такая же, как и ложилась, с тою же тоской и тяжестью на сердце. Была суббота, и я с остервенением накинулась на всякую огородную и домашнюю работу. Бабулька тем временем баню истопила. После бани сели мы чаем баловаться.

– Ну и родишь, и вырастишь, ты ж сильная, умная, не какая-нибудь пустозвонка! – вдруг выдала мне бабка затаенную свою мысль, видно, с вечера все думала, молчала да мучилась ею.

Я промолчала, не в силах говорить об этом спокойно, боялась, что опять разревусь.

– Ну, То-о-нь, ну не злись, а? Ну что я сказала такого особенного? Спросила просто, спросить уже нельзя, да?

– Отвянь от меня!

– Злюка ты!

Я посмотрела в ее простодушное лицо, разве ей что объяснишь? Тараторит одно и то же, это Валера ее подослал, нашел себе посла, сам-то не приходит, а Симку послал.

– Слушай, а этот-то приезжал?

– Кто? – рассеянно уронила я, оглядывая сплетенный из ромашек венок.

– Ух ты, красотища! А мне сплетешь? Да этот бандит.

– У самой руки не отсохли. Какой еще бандит? А-а, Самойленко, что ли? Вчера был.

– Иди ты! И что?

– Замуж звал, – небрежно так сообщила я, с любопытством наблюдая, как меняется Симкино лицо, отражая все степени и стадии изумления.

– Те-е-бя?!

– Ну не тебя же?

– Это ты издеваешься надо мной, да? Ну ладно, ладно, подруга называется!

– Да ты чего разошлась-то? Тебе-то что?

Симка вдруг стала багровой, вскочила и забегала по берегу.

Купающиеся неподалеку от нас ребятишки уставились на нее. Набегавшись, Симка плюхнулась возле меня и заревела. Утешать я ее не стала, побесится и успокоится сама.

– Всю жизнь ты мне загубила!

– Ну не всю.

– Ага, издеваешься! Кто Валеру у меня отбил? Ты! Отбила и бросила, не нужен стал. А Самойленко кто отбил? Ты, змея подколодная!

– Здрасте, Самойленко я у нее отбила, глядите-ка! Он что, к тебе подкатывался разве?

– А то нет! Шампанским угощал, икрой кормил!

– Так он нас обеих в театральном буфете угощал, вспомни-ка! Что ж ему теперь, на обеих из-за этого жениться?

Симка продолжала рыдать.

– Ладно, перестань, чего ты? Ты ж его не вспоминала и бандитом вон обозвала.

– Это ж я любя! – простонала подружка и вдруг сменила тон: – А свадьба когда?

– Чья?

– Твоя же с Самойленко, дура ты этакая!

– Пусть дура, – быстро согласилась я, видя, что она опять начинает багроветь, – только не будет свадьбы.

Симкины слезы моментально просохли.

– Что, правда? Неужто отказала? И правильно, он тебе в отцы годится.

– А тебе? – начала я смеяться.

Симка мрачно глянула на меня, но не удержалась, прыснула. Когда мы отсмеялись, я рассказала ей, что Александр Николаевич уже был женат и у него есть двенадцатилетняя дочка, а жена разошлась с ним, уехала куда-то и ребенка увезла.