Кольцов. Часть 2 - стр. 35
– Да, она была для него не просто любовницей. Она была для него любимой женщиной. Заметь, у Ильича была и законная супруга.
– Я понимаю.
– Крупская догадывалась об их любви, но терпела и молчала.
– Вполне разумное поведение для женщины, – кивнул Андрей.
– Ты так считаешь? А знаешь, Ленин много разговаривал с Инессой о женской эмансипации. Инесса стала настоящим борцом за права женщин. О половом равноправии говорили еще и до революции. Эти лозунги звучали не только из уст большевиков. Они были популярны и у меньшевиков и эсеров. Многие революционеры призывали освободить слабый пол от семейного рабства. А Коллонтай?
– А что Коллонтай? – оживился Андрей.
– Александра, а я, кстати, немного знакома с ней, всегда стояла за свободу любви. Она написала брошюру «Любовь и новая мораль». Я люблю иногда ее перечитывать. И главным лейтмотивом там идут слова о том, что «Половая мораль – это пустая фикция»!
– Вот как!
– Да. Александре даже приписывают довольно интересный подход к чувственной любви. Слышал ли ты что-нибудь о теории «стакана воды»?
– Нет.
– Эта теория довольно забавна. Коллонтай считает, что вся любовная чувственность должна быть сведена к этому принципу: к инстинктивной сексуальной потребности, которая должна находить удовлетворение безо всяких «условностей», так же просто, как утоление жажды. Заняться любовью просто, как выпить стакан воды.
– Забавно. Ты тоже так считаешь?
– Я? – она рассмеялась. – Ну, если бы я была ханжой, то, верно, ты вряд ли бы мог встретить меня в обществе «Долой стыд».
– Ну, о Коллонтай мне довольно уже вещали и у Радека, – Андрей зевнул и с наглым скучающим видом посмотрел на фламандский пейзаж в золоченой раме, украшающий голубую стену.
– Вы, верно, устали, Андрей, – она запнулась. – Я снова перехожу на «вы». Нет, нам определенно надо выпить на брудершафт. Идем в мою мастерскую.
Глава 3
Мастерская художницы располагалась в большой светлой комнате. Стены этой комнаты были окрашены в ярко-лиловый цвет, который удачно разбавляли белые монументальные пилястры с диковинными растительными капителями. Ровно половина этой комнаты была завалена холстами и подрамниками, тут же стояло несколько постаментов со скульптурными головами, явно античного исполнения. Банками с краской, кистями, складными мольбертами, ящиками, овальными палитрами, рулонами бумаги, свернутыми холстами, молотками и прочей художественной атрибутикой были заполнены два высоких шкафа. Посередине комнаты, как водится, находился мольберт с картиной, прикрытый белой простынею.
Другая половина комнаты приютила два роскошных дивана, стол, на котором валялись карнавальные маски, хлысты и даже шестиконечная плеть. На столе также возвышалась хрустальная ваза с фруктами и пара фужеров.
– Садитесь, Андрей. Сейчас мы с вами выпьем и уже постараемся никогда не сбиваться на «вы».
Она обошла один из диванов и достала из деревянного ящичка бутылку французского шампанского от Moet Chandon с черным бантом возле горлышка. А после Варвара протянула бутылку Андрею.
– Откройте, пожалуйста.
– Вы решили меня сегодня напоить до беспамятства? – пошутил он. – Я, на самом деле, довольно редко пью. Для моей работы нужна трезвая голова.
– Завтра выходной, весь этот легкий алкоголь тысячу раз успеет испариться, – улыбнулась Бронш. – От такого шампанского нельзя спиться, доктор Кольцов. Его пили во времена французских королей, еще с восемнадцатого века.