Кольца Джудекки - стр. 13
– Мне и так все ясно, – уперся очкастый. – Убил из корыстных побуждений, дабы завладеть имуществом. Записали?
– Ниче я не писал, – отозвался картуз. – Папир кончился. Надо к господину Алмазову за чистым листом посылать. А пока Ивашка бегает, тело осмотрим.
– Нет, это возмутительно…
– Ну-ка, ну-ка? – ехидно переспросил «картуз». – Чем ты недоволен?! Тем, что чистый государственный папир господин Алмазов по счету выдает?
– Не это. . .
– Это, это! Так и запишем. У меня для твоих возмущений отдельный листок припасен. При свидетелях сказано.
– Не было этого!
– Было. Было!
– Кончай базар, – конструктивно грянул бас. – Пока Ивашка за гумагой бегает, дело надо править. Вы, двое, покойного разденьте и положите у решетки, сначала кверху пузом, потом кверху гузном.
Стараясь не испачкаться, Илья начал раздевать, закоченевшее тело. Всей одежды, оказалось, квадратная тряпка с дырой для головы и поясок. На веревочке болтался тощий кошель.
– Из каких такой будет? – задумчиво прогудел «Буслай», разглядывая, не до конца разогнутый, труп. – Слышь, лекарь, говоришь, сам преставился? От заразы, или как?
– От болезни, – осторожно пояснил Илья.
– Зараза у него переходчивая?
Отвечай тут! Совратъ? А вдруг придет штатный судмедэксперт и примитивно объяснит трибуналу, что за болезнь у почившего. Тут ведь и так и эдак можно повернуть. Тогда – сидеть не пересидеть. Да еще лжецом ославят. В компании чокнутого хохла оставаться не хотелось. А следователь-то как обрадуется. Не иначе, Илье государственную измену припаяет: от усекновения головы, до отправки в горячий цех – уголь под котлы таскать.
– Если долго рядом с ним жить, есть из одной посуды, спать в одной постели, – начал изворачиваться Донкович, – можно заболеть. Но это совсем не значит, что сразу наступит смерть. Сия хворь излечима.
– Не запутывайте следствие, проявленец, отвечайте на поставленный вопрос! – влез трибуналыцик в куцем пиджачке. – Назовите болезнь.
– Казеозная пневмония, – осторожно выговорил Илья и весь подобрался. Сейчас его могли приговорить к пожизненному заключению в карантине.
Но, обдуманное и взвешенное признание, повлекло за собой совершенно парадоксальные выводы судей:
– Болезнь пневмония общеизвестна, – категорично заявил «пенсне». – Для окружающих она не опасна. – А далее шёл головоломный выверт. – Проявленец объявивший себя врачем, считаю, нарочно запутывает следствие, то бы и далее жить в условиях изолятора на полном государственном обеспечении.
– Ну, что пишем? Не переходчивая? – потребовал купчик.
– Нет! – категорично рубанул ладонью воздух левый заседатель. – Мы тут столкнулись с актом прямого саботажа…
– Пошел чесать, – прогудел «Буслай». И – Илье: – Ты вижу, человек неглупый, понимающий, может, даже. Скажи, если мы вас отпустим, заразу по слободе не понесете?
– Нет, – с облегчением заверил его Илья.
– На лицо также, – не унимался «чекист», – имеет место сговор одного из членов трибунала с подследственным.
– Этого писать не буду.
– Тогда считаю своим долгом донести о коллективном заговоре, имеющем своей целью…
Событие, оборвавшее речь чекиста не столько позабавило, сколько озадачило. Хотя, что такое скандал во властных структурах? Мог бы уже и притерпеться. В родном парламенте, да и в неродных тоже случались выяснения при помощи мордобоя. Что уж про Ад толковать!