Кокосовый фраппучино - стр. 25
– Правда? И что за причина? Она стыдилась своей дочери-мутанта, вот в чем причина!
– Нет, сестренка, папа… в общем, ты ведь знаешь, что витилиго передается по наследству?
– И?!
– И то, что ни у мамы, ни у отца в роду этого заболевания никогда не было. – Нейт смягчился и жалобным взглядом принялся выжидающе на меня смотреть.
Секунду, две, три, десять. И меня накрыло осознание. Словно удар хлыстом исподтишка выбил весь воздух из легких. Из глаз брызнули слезы, но я не могла пошевелиться, все смотрела на Нейта и ждала, когда он рассмеется, или наорет на меня, сказав, что я тупица.
– Ну и урод же ты, Нейт, – сквозь зубы прошипела я и побежала.
Нейт бежал следом, но впервые я оказалась быстрее. Сквозь слезы огни фонарей предстали размытыми пятнами, но я и с закрытыми глазами добежала бы до коммуны. Нейт продолжал кричать, когда я с грохотом захлопнула за собой дверь сестринства, напугав Анну и Эми.
– Господи, Торрес! Ты все-таки существуешь! – воскликнула Эми.
– Ты знала, что уже превратилась в легенду о призраке, который является лишь в ночи? – хмыкнула Анна, закатив глаза цвета полыни.
– Девочки, я знаю, вы от меня не в восторге, но, пожалуйста, не впускайте сюда Нейта. Хорошо? – взмолилась я, подпирая дверь своим телом, несмотря на то, что успела провернуть замок.
– Что, поругалась с братцем? – Спросила Эми без иронии, стягивая темные волосы в хвост.
– Не трясись так, Торрес, не будем мы ему открывать. Не забывай правило сестринства – если какой-то ублюдок обидел одну из сестер, другие встанут за неё стеной. Даже если этот ублюдок чертовски сексуален, – вздохнула Анна.
– Спасибо, девочки.
Я не могла позволить им увидеть себя в разбитом состоянии, а потому со скоростью Флэша пролетела в свою комнату. Я все ещё дрожала от злости и шока, когда подошла к зеркалу. Волосы спутались, тушь растеклась, глаза метались, как у дикого зверя. В эту секунду я ненавидела Нейта, родителей, себя и свою жизнь. Лучший день в моей жизни превратился в худший.
И все хорошее, что только начало расцветать в моей жизни, было выдернуто с корнем одним признанием Нейта. Я – бастард. С кем же мать изменила отцу? И как он позволил ей остаться? Неужели их любовь так крепка, что он готов был простить мать и приютить чужого выродка под своей крышей?
Если так посудить – отец воспитывал меня как родную, и я в жизни не задумывалась над тем, что могла быть чужой дочерью. Но кто же тогда мой родной отец?
Телефон разрывался от звонков и сообщений Нейта, я выключила его к чертовой матери и положила под подушку, чтобы не мозолил глаза. Он не виноват, твердила я себе, но была слишком зла, чтобы разговаривать, и уж тем более видеть его – копию не моего отца.
– Успокойся, Тея, – прошептала я отражению и глубоко вздохнула. – Ты уже ничего не можешь с этим поделать.
После душа я юркнула под одеяло и попыталась выбросить из головы дурную новость. Хотелось все-таки вернуть душевное равновесие, которое я практически обрела днем. Мне безумно хотелось оказаться в объятиях Кайла, и от этой мысли на лбу выступил пот – ещё никогда я не думала о парне в таком ключе, и это пугало до мурашек.
Так вот, значит, каково это, когда тебе хочется возвращаться к человеку и слышать его голос. Похоже на симптомы холеры.
Через час я почти задремала, мотаясь по постели, но меня разбудил стук в дверь. В мою дверь никогда не стучали. Если девочки все-таки впустили Нейта, я съеду, клянусь!