Когда жизнь подкидывает тебе лимоны - стр. 21

Впервые за долгое время муж делится со мной впечатлениями прошедшего дня, тогда как обычно ссылается на то, что «слишком устал» для разговоров. В результате я перестала его расспрашивать. Я, в свою очередь, рассказываю о том, что сегодня моей начальнице доставили ярко-розовый «фитнес-бол» – такой громадный пляжный мяч, на который Роуз громоздится, чтобы «стабилизироваться», когда не сидит в кресле, но регулярно сваливается (надеется тем самым укрепить «сердцевину тела» без отрыва от китайских вопросов). Конечно, на искрометные анекдоты наши байки не тянут, но, по крайней мере, мы относительно нормально общаемся и не дергаемся в присутствии друг друга. Энди наконец-то перестал гладить меня по волосам, когда я загружаю посудомоечную машину, и не маячит за спиной, норовя клюнуть в шею, когда я складываю выстиранное белье. Всплеск любовной активности – это понятно. Но то, что она пошла на спад, – тоже ведь неплохо?

Я начинаю думать, что мы действительно можем выкарабкаться и что интрижка Энди – из разряда пресловутых «конфузов». В конце концов, большинство браков в тот или иной момент сталкиваются с кризисом, и я читала, что порой они даже становется крепче.

Словом, диспозиция такая: мы – обычная пара средних лет, коротающая вечер пятницы, и мне это представляется правильным. А на призывы Пенни к тому, чтобы он «сматывал удочки», мне плевать. Это мой брак и мое решение, и мне невыносима мысль о том, чтобы все это полетело в тартарары.

Месяц спустя после обещанного, но Спенсер все-таки собрался нас навестить. Теперь, когда худший момент кризиса под названием «Эстелл», похоже, миновал, его приезд – большая радость. Он наполняет дом своим громким раскатистым смехом и невероятными историями о концертах, на которых работал, и мне это ужасно нравится. Он приехал с Милли, своей девушкой – исключительно деятельной особой, которая способна раскопать в благотворительном магазинчике потрепанное атласное покрывало ядовито-зеленого цвета и сшить из него потрясающую юбку.

У нее точеные черты лица и грива светло-каштановых курчавых волос. Иззи потрясена до глубины души – несмотря на то, что мы уже неоднократно встречались с ней, – ходит за Милли хвостом и трещит без умолку. Вот мы впятером сидим в залитой солнцем кухне, и кажется невероятным, что чуть больше месяца назад я читала в саду те ужасные эсэмэски.

Как обычно, Спенсер не удосужился предупредить нас о том, что едет в Глазго – просто позвонил с автозаправки сказать, что уже в пути и будет где-то через час, и ни словом не обмолвился о том, что Милли с ним. Еды почти не было, и я запаниковала: я люблю устраивать к его приезду настоящий пир.

– Приготовь омлет, – сказал он.

Именно этим я сейчас занимаюсь (тем более что он его обожает).

– Как поживает экструзионный бизнес? – весело интересуется он, когда я приношу огромную миску домашних золотистых чипсов и мы садимся за стол.

– Процветает, – с улыбкой отвечаю я.

Спенсер пристально смотрит на меня. Его голубые глаза ярко блестят за стеклами очков в темной оправе, и сейчас мне начинает казаться: а вдруг он понял, что с момента нашей последней встречи что-то произошло.

– Тебе нужно вернуться в театр, мама, – говорит он, – и делать то, что тебе нравится. А там ты только теряешь время.