Когда заплачет розовый фламинго - стр. 8
– Как же я тебя ненавижу, – тихо проговорила Фая, но глаз не отвела. Смотрела на Лизу прямо. Тяжело, мрачно. Ее некогда смешливые глаза давно потухли. – Бедная богатая девочка, придумавшая самой себе проблемы и невзгоды… Да что ты понимаешь в этой жизни?
И тут за Лизиной спиной раздался голос сына:
– Вы уже уходите? – Это он обращался к Фае. – Я пришел проводить вас до ворот.
Она встала, по привычке поправила цепочки на шее. Потом одернула юбку, пригладила волосы, сумку через плечо перекинула. Движения нервные, но лицо уже спокойное.
– Спасибо за чай, – церемонно проговорила Фаина. – А дорогу я сама найду.
– Нет, я настаиваю. – Стасик сделал приглашающий жест. Его обычно улыбчивое лицо было серьезным. – Вдруг завернете не туда, заплутаете, ищи вас потом по территории…
Фаина зыркнула на него, затем нацепила на нос солнцезащитные очки и зашагала к выходу. Когда она скрылась, Лиза передернулась. Что за противная баба! Хорошо, что в дом не провели: после нее помещение нужно окуривать! И себе ауру чистить…
Вернулся Стасик.
– Выпроводил, – сообщил он. – Я был не прав, она ненормальная.
– Ты слышал, что она говорила?
– Только о том, как тебя ненавидит. – Сын подал руку матери, чтобы помочь ей подняться с глубокого кресла. – Неужели ты с ней дружила когда-то?
– По молодости-глупости.
– И зачем она явилась? Плести небылицы о насильственной смерти деда? Еще и кого-то в убийстве обвинять? – Лиза кивнула. – И кто душегуб? Горничная, садовник или охранник? Только они были в доме, когда у деда приступ случился. Они же скорую вызвали. И все это есть на камерах.
– Забудь ты об этой полоумной. Несла всякий бред…
– Нет, мне интересно, на кого она пальцем указала.
– Ты его не знаешь. Это местный рыбак, с которым мы обе были знакомы в молодости. Якобы твой дед сжег его судно и тот решил отомстить.
Стасик рассмеялся.
– Представляю себе деда с факелом у рыбацкой лодчонки.
– Ты ее дурнее, чем есть, не делай. Фаина имела в виду, что по приказу Бориса Алексеевича подпалили грузовое судно, чтобы оно в море не вышло.
– Все равно бред.
– Согласна. Поэтому сказала Фае все, что о ней думаю. Она мне ответила. И ты ее слова слышал. – Она взяла сына под руку. – Забудем об этом, хорошо? Скажи лучше, где твой брат?
– В комнате своей сидит, что-то на компе монтирует. Он у нас трудяга.
– Позови его в гостиную, а я пока к Борису Алексеевичу в кабинет зайду. Нужно бумаги посмотреть кое-какие и сделать с них копии. Это займет минут десять-пятнадцать.
Стасик кивнул и легко взбежал по лестнице вверх. Лиза же направилась к кабинету отца. Слова Фаины (не все, но некоторые) засели в голове. А что, если смерть Бориса Алексеевича на самом деле спровоцирована кем-то? Тем же Марком? Самые абсурдные версии могут быть верными…
Лиза открыла тяжелую дверь, переступила порог кабинета. В нем было прохладно, темно, пахло одеколоном «Сальвадор Дали» с ароматом ладана – папиным любимым. Тишину ничего не нарушало, потому что напольные часы стояли для красоты и всегда показывали полночь. Отец, смеясь, называл кабинет «мой склеп».
Лиза при помощи пульта раздвинула шторы, и склеп сразу превратился в каминную залу старого замка. Мрачноватую, но уютную. На стене портрет Бориса Алексеевича. На другой – Лизы с сыновьями. Был и совместный, но ей он не нравился, и папа убрал его. В мелочах он часто уступал дочке.