Когда замолкли скрипки - стр. 12

Генрих лениво протянул зажигалку, прищурившись:

– Ну-ка, выкладывай…Кто тебя, Фриц, до такого состояния довел?

– Наша комендантша! – Фридрих жадно затянулся, выпуская дым им в лица. – Приказала тащить матрасы и одеяла…для евреев!

– Что?! – пьяные охранники переглянулись, как будто услышали анекдот про Гитлера.

– Ага! – Фридрих истерично хохотнул. – Какая-то скрипачка – еврейка так сыграла, что у «чудовища» Мандель слезы на глазах выступили! Теперь наша «железная фрау» разыгрывает благодетельницу… Ну, чего встали? Тащите свои пьяные туши помогать – раз уж я один тут, видите ли, «гуманист»!

Они переглянулись в немом изумлении, но, не решаясь перечить, поплелись следом за Фридрихом к груде тряпья, сваленного во дворе. Горы узловатых матрасов и потертых одеял напоминали бесформенные трупы – такие же холодные и безжизненные.

Рудольф первый не выдержал:

– Ну и чертов цирк! Неужели у Мандель и вправду слетела крыша?

Фридрих мрачно пнул ближайший матрас, поднимая облако пыли:

– Альма Розе. Слыхали про такую? Бывшая «вторая скрипка Европы» – теперь наш «почетный гость». Играет так, что даже у нашей «железной Марии» слезу прошибает. Вот и решила устроить ей курортные условия…

Генрих язвительно фыркнул, подбирая одеяло с земли:

– Может, и нам концерт устроит? А мы ей в благодарность еще и подушку принесем?

– Заткнись, болван, – Фридрих резко обернулся, но в его голосе уже не было злости – только усталое раздражение. – Тащите эту дрянь и не рыпайтесь!

Охранники замолчали, но в их глазах читалось одно: война и правда сводит с ума – если даже палачи начинают жалеть жертв.

Кстати, нужно немного уточнить про его двух товарищей. Пока они идут выполнять приказ, мы немного поговорим про них.

Рудольф Штафф – фанатик в коричневой форме, но когда-то он был просто мальчишкой из берлинской трущобы.

Его отец, ушел на Великую войну здоровым человеком, а вернулся калекой – без ноги, с гниющей культей и бутылкой шнапса вместо пенсии. По ночам квартира наполнялась его рваным криком: «Чертовы генералы… Чертовы политики…» – он бил костылем по стенке, а маленький Рудольф сжимал подушку, пытаясь заглушить звуки.

Германия после войны была похожа на разграбленную лавку. В булочной Штаффов вместо хлеба лежали кипы обесценившихся марок – семья неделями варила суп из картофельных очистков. Рудольф ненавидел крики и хрип отца. Ненавидел очередь за супом, где его отца тыкали в спину: «Калека, проходи, не задерживай народ!». Ненавидел учителей, твердивших о «позоре Версаля».

1933 год. Берлин.

Когда Гитлер пришел к власти, даже отец Рудольфа – ярый ненавистник власти – на миг поверил, что этот человек с истеричными жестами и гипнотическим голосом действительно послан свыше.

Германия дышала на ладан. Униженная Версалем, разоренная кризисами, она жаждала мессии. И вот он явился – в кожаном пальто, с обещаниями вернуть «кровь и почву», поднять страну с колен.

Первые шаги нового канцлера казались чудом:

«Контрибуции? Больше нет!» – Гитлер демонстративно отказался от выплат, и толпы ликовали.

«Работа для каждого!» – на месте развалин выросли заводы «Круппа» и «Мессершмитта», где ковалось новое оружие.

«Хлеб вместо марксистской плесени!» – очереди за супом исчезли, а в магазинах появились колбасы и настоящий кофе.