Когда заканчиваются сказки - стр. 32
– Бери, – повторил он и призывно качнул листом в воздухе.
Кирши взял лист и вгляделся в изображение. На нём красовалось уродливое чудище с разъярёнными круглыми глазками и длинным, вытянутым в морщинистую ленту носом, из-под которого торчали вверх два то ли рога, то ли зуба. Зверь твёрдо стоял на четырёх кошачьих лапах, а от пятнистого загривка к тонкому хвосту с кисточкой тянулась грива из пламени. Вид у чудища был воинственный и недружелюбный. На обратной стороне листа были аккуратно выведены два замысловатых символа – иероглифы.
– Бакугасира. Баку, – сказал Хару, тыча в лист кусочком угля. – Ёкай.
– Чудовище, – подтвердил Кирши, не поняв ни слова. – У нас тоже похожие водятся, мы их убиваем.
– Не убивать. – Хару нахмурился и замотал головой, отчего его тёмные волосы тут же разлохматились. – Баку помогать. Есть кошмары. Пож… пожирает сон плохой.
Хару зачерпнул горсть воздуха у виска, забросил невидимый кошмар в рот и закивал.
– Понимает? Киши. Этот ёкай помогай тебе.
– Баку-что-то-там – пожиратель кошмаров? – Кирши постарался собрать слова Хару воедино.
Хару снова закивал.
– В Хиношима, – Кирши слышал, что так называли Восточные Острова их жители, – Баку помогает всегда. Носи его у себя тут. – Хару приложил руку к груди. – И будешь спать хорошо. Баку придёт и съест кошмар.
– То есть это оберег? Простой рисунок? – Кирши с сомнением покрутил листок.
– Рисунок и имя. – Хару указал на иероглифы. – Вместе сильно.
– Ладно. – Кирши неловко улыбнулся, не зная, что ещё сказать, и, аккуратно сложив лист, спрятал за пазуху. – Спасибо.
Больше он не кричал по ночам.
Кирши оторвался от окна и приложил руку к новому шраму на груди. Он напоминал солнце, каким его часто изображали вольские художники, – круг с огненными лепестками короны.
Этот шрам был ещё одним подтверждением тому, что жизнь не принадлежала ему, что кто-то снова распорядился ею на своё усмотрение. Не Василиса должна была умереть, а он. Она хотела жить, мечтала, у неё была цель. Ему же жизнь была даром не нужна.
Уже второй раз дорогой человек умирает, чтобы сохранить ему жизнь.
Кирши ударил по столу, и боль молнией взметнулась от ладоней к плечам, спицей застряв в позвоночнике.
– Я этого не просил, – процедил он в темноту. – Ничего из этого я не просил.
Центральная площадь Даргорода, с трёх сторон окружённая Царскими Палатами, Звёздной Башней и гарнизоном Вольской Гвардии, за пару дней преобразилась до неузнаваемости. Выросла высокая деревянная сцена, над которой развевались три знамени Гвардии. Чёрное с серебряным вороном. Красное с золотым соколом. Небесно-синее с белым журавлём.
По бокам от сцены – два возвышения с креслами и деревянными навесами, защищающими от снега и ветра. Вороны украшали их красным бархатом и белоснежными цветами, наверняка из Журавлиных теплиц. Один навес, должно быть, для царя, второй – для Совета.
– Ну, как тебе? – Атли подошёл сзади и по-приятельски забросил руку Кирши на плечо.
Кирши едва не смело с ног волной его радости и гордости за свою работу.
– Решил устроить из посвящения Аньяны представление? – скептически заметил он и быстрым движением плеча стряхнул его руку.
– И пригнать на него побольше народу! – Атли щёлкнул пальцами перед носом Кирши и расплылся в мечтательной улыбке. – Так Совету будет нечего нам противопоставить. Назначение Аньяны будет подтверждено и одобрено народом. – Он ударил кулаком в ладонь и победоносно взглянул Кирши в глаза. – Ты чувствуешь это?