Когда я умирала. Святилище - стр. 40
– Он может потихоньку проехать вперед и разведать дорогу, – говорю я.
– Да, – отвечает Кеш, не глядя на меня. Лицо его повернуто: Джул уже впереди, и Кеш смотрит ему в спину.
– Мимо реки не проедет, – говорю я. – За пятьдесят шагов ее увидит.
Кеш не смотрит на меня, его лицо повернуто в профиль.
– Если б знать, я бы на прошлой неделе приехал, все обглядел.
– Тогда мост был, – говорю я. Он на меня не смотрит. – Уитфилд проехал по нему верхом.
Джул снова смотрит на нас, и выражение лица у него серьезное, внимательное, послушное. Голос тих:
– Что мне надо делать?
– Приехал бы на прошлой неделе и все обглядел, – говорит Кеш.
– Откуда же мы знали, – говорю я. – Не могли мы этого знать.
– Я поеду вперед, – говорит Джул. – Вы двигайтесь за мной.
Он подбадривает коня. Конь съежился, повесил голову; Джул наклоняется к нему, что-то говорит и, кажется, силком посылает вперед; конь дрожит, шумно дышит и шатко переставляет ноги, расплескивая воду. Джул разговаривает с ним, шепчется:
– Иди. Я тебе плохого не сделаю. Ну, иди.
– Джул, – говорит Кеш. Джул не оглядывается. Он подбадривает коня.
– Он умеет плавать, – говорю я. – Если не будет коня торопить…
Он родился слабенький. Мама, бывало, сидит при лампе и держит его на подушке, на коленях. Проснемся, она сидит. И оба – ни звука.
– Подушка длиннее его была, – говорит Кеш. Он чуть наклонился вперед. – Чтобы мне съездить на прошлой неделе и поглядеть. Надо было.
– Правда, – говорю я. – Ни ногами, ни головой не доставал до краев. Да разве ж ты знал?
– Надо было съездить. – Он подбирает вожжи. Мулы тронулись, натянули постромки; ожили колеса, залопотали в воде. Он оборачивается и смотрит сверху на Адди.
– Равновесия нет.
Наконец деревья расступаются; распахнулась река, перед ней, полуобернувшись на коне, сидит Джул, а конь по брюхо в воде. За рекой мы видим Вернона, папу с Вардаманом и Дюи Дэлл. Вернон машет нам, показывает вниз по течению.
– Выше брода заехали, – говорит Кеш.
Вернон еще и кричит, но мы не можем расслышать слова из-за шума воды. Тут глубоко, течение ровное, спокойное, и его не ощущаешь даже, пока не появится, медленно вращаясь, бревно.
– Следи за ним, – говорит Кеш.
Мы следим: оно будто споткнулось, замерло на секунду, вода вспухает позади него густой волной, накрывает его, потом оно вдруг выскакивает и несется дальше.
– Там, – говорю я.
– Да. Там.
Мы опять смотрим на Вернона. Теперь он машет руками по-птичьи. Медленно и осторожно мы спускаемся вдоль реки и наблюдаем за Верноном. Он уронил руки.
– Здесь брод, – говорит Кеш.
– Ну так поехали, черт возьми, – говорит Джул и трогается.
– Постой, – говорит Кеш.
Джул остановился.
– Какого еще черта…
Кеш смотрит на воду, потом опять на Адди.
– Равновесия нет.
– Тогда идите к чертям на мост и пешком перебирайтесь, – говорит Джул. – Оба, с Дарлом. Вместо вас сяду.
Кеш не обращает на него никакого внимания.
– Равновесия нет, – говорит он. – Вот что. Надо за ним следить.
– Чего там следить, – говорит Джул. – Слезайте, я сяду. Боишься ехать, так… – Глаза у него белые, как две стружки. Кеш смотрит на него.
– Переедем, – говорит он. – Слушай, что надо делать. Ехай обратно, перейди по мосту, спустись тем берегом и встречай нас с веревкой. Вернон заберет твоего коня домой и подержит, пока не вернемся.