Когда я падаю во сне - стр. 42

Можно сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз мама писала мне письма или записки, но я тут же узнала ее почерк. Я разложила первую ленту на коленях и прогладила рукой, чтобы лучше видеть. На ней черным маркером были выведены жирные буквы: «Я скучаю по тебе. Жаль, что я так и не успела узнать тебя».

У меня екнуло сердце. Мне вспомнилось, как однажды мы с Мейбри и Беннеттом пошли в кино на фильм ужасов, наврав кассиру про возраст. Там была сцена, когда юная девушка собирается войти в темную комнату.

Словно повинуясь указанию невидимого режиссера, я развернула вторую ленту и положила ее поверх первой. Почерк другой; впрочем, трудно сказать наверняка, потому что писали не маркером. Сумерки скрадывали цвета; похоже, буквы красные, даже алые.

Я несколько раз моргнула, чтобы удостовериться, что прочитала верно.

Прости меня.

Такое ощущение, будто читаю чужой дневник. Я осторожно поскребла ленту пальцем: посыпались мелкие хлопья. Определенно не фломастер. Возможно, гелевая ручка или маркер с блестками, от которых мы с Мейбри сходили с ума в средней школе.

На пороге зажегся свет. В дверях возникла Сисси. По ее встревоженному лицу было ясно – она знает, что я здесь. Сама не понимая зачем, я сунула ленты обратно в карман и вышла из машины, громко хлопнув дверью.

Сисси сидит у моей кровати. Рядом со мной толстый моток желтой пряжи; спицы воткнуты в маленький недовязанный квадратик (уж не знаю, что это будет). Она говорит, и я все слышу, правда, не вижу, как двигаются ее губы.

Я парю под потолком, глядя на собственное тело. Неужели это я?

У Сисси на макушке небольшая проплешинка. Она умрет от стыда, если узнает, что кто-то видел ее сверху.

Внезапно я вспоминаю, что именно произошло перед тем, как я упала, и почему я так разозлилась на Сисси. Это не обыденное раздражение из-за разногласий по поводу воспитания Ларкин или вечных нотаций, что мне следует повзрослеть и преодолеть скорбь по Эллису. Нет, дело в другом. К сожалению, воспоминания ускользают, точно юркие червячки. Похоже, чтобы освободиться, нужно назвать пароль, однако он мне неизвестен.

С каждым днем я поднимаюсь все выше, но так и не могу покинуть палату. Что-то не позволяет мне уйти из этого мира. Ко мне приходят люди, держат за руку, говорят, что молятся о моем выздоровлении. Скорее всего, я не могу сбежать отсюда из-за тайн: они опутывают меня, словно липкая паутина, из которой невозможно выбраться. Наверное, я в чистилище, мне рассказывали о нем подруги-католички: место между жизнью и смертью, где мы должны искупить грехи. Или мне предоставилась возможность обрести понимание и прощение.

Неподалеку тарахтит «Мустанг» Эллиса. Я оглядываюсь в надежде его увидеть, но они с мамой прячутся за углом, словно чего-то ожидая. Только неясно, чего именно.

Знать бы, как отсюда выбраться. Может, кто-нибудь покажет мне путь. Пока что никто из умерших не приходил к моей постели и не вел сквозь тоннель к свету, как показывают в фильмах и пишут в «Ридерз Дайджест». Очень жаль, потому что я надеялась увидеть маму. Я совсем ее не помню, но все говорили, она была красавицей. Сисси утверждает: Ларкин – точная ее копия. Мамины фотоальбомы сгорели в пожаре, поэтому я не могла взглянуть на дочь и сказать: «У нее мамин нос» или «У нее мамина улыбка». У Сисси есть фотографии, где они втроем – Маргарет, Сисси и Битти. Я много раз просила посмотреть, но она всегда отвечала: «О некоторых событиях слишком больно вспоминать». Сисси обещала, что однажды спустит фотоальбом с чердака, и мы посмотрим его вместе, но этого так и не случилось.