Когда я была принцессой, или Четырнадцатилетняя война за детей - стр. 33
А благодаря улыбке я приняла исцеление и чудесный дар по имени Наипанти. Я познакомилась с ней на второй день пребывания в деревне. Девочка еще издалека заговорила со мной на ломаном английском. Украшенная ожерельями из многоцветного бисера и бусин, она к тому же оказалась покрытой охрой, которой обычно пользовались девушки старшего возраста. Наипанти было одиннадцать, и ее, мягко скажем, нельзя было назвать стеснительной, но меня необъяснимо тянуло к этой девочке. Мы общались на гремучей смеси ломаного суахили, английского и языка жестов. Это была очень живая девочка, а улыбка ее сияла как тысячеваттная лампочка. Ее любознательный взгляд напомнил мне Шахиру.
Наипанти забрали из школы. Кажется, дело было в том, что ее отец потерял свой скот из-за засухи и нападения львиного прайда. И единственным способом восстановления состоятельности семьи было выставить Наипанти на рынок невест, чтобы получить за нее несколько коров и козу.
В течение нескольких дней я узнала, какая именно сумма нужна была для того, чтобы Наипанти вернулась в школу и покинула список невест на выданье. Ее отец, Муронго Оле, говорил, что его дочь умна и непоседлива, и выражал сожаление, что ему пришлось забрать ее из школы, потому что это было единственное занятие, способное заполнить ее умную головушку.
Мы с ее матерью уселись возле наружной стены их бома и с песнями и смехом, глядя друг другу в глаза, обсудили будущее ребенка, как две матери. Мы поговорили о том, что нужно для Наипанти и ее семьи для того, чтобы она закончила обучение в школе и могла пойти учиться дальше, об экономических выгодах для семьи, будущее которой могло кардинально измениться. Если Наипанти научится читать и писать, то сможет найти хорошую работу. А это означает, что у всей ее семьи будет постоянный источник для пропитания и приобретения медикаментов.
Наконец путем сложных переговоров мы пришли к соглашению: я оплачу обучение Наипанти и обеспечу доход их семье. За сумму, на которую я могу купить бутылку хорошего вина, я смогу содержать в течение месяца все ее семейство, чтобы Наипанти смогла развить свой потенциал. В качестве бонуса мне удалось добиться обещания Муронго Оле, что он не отправит Наипанти на традиционное женское обрезание, которое было ей ни к чему, если она собиралась продолжать свое образование. Не пройдя эту церемонию, она была менее привлекательна в качестве невесты среди соплеменников, но в таких развитых районах, как Найроби, куда будущее образование должно было привести Наипанти, дела обстояли иначе. Девочка сохраняла свои гениталии и клитор и получала возможность обрести свободу и независимость, о которой многие африканские женщины даже не мечтали. Ей нужно было только учиться.
Устроив ближайшее будущее Наипанти, я внезапно оказалась в новой роли приемной матери и нового официального члена сообщества масаи, жителей Энгконганарок. Наипанти следовала за мной везде по пятам, крепко сжимая мою руку в сильной своей и заполняя веселым щебетом каждую паузу.
Человек, ставший приемным родителем ребенка масаи, тепло принимается кланом как полноценный его член, независимо от того, какой он расы, вероисповедания или национальности. Мне вручили выполненные вручную украшения, камишина, надевая которые я показывала остальным, что являюсь частью деревни Энгконганарок. Это было великой честью. Масаи полагают, что они избранный народ, но с готовностью считают того, кто пришел к ним с миром и принял участие в жизни их деревни, применив свои умения и приподнеся дары, тоже масаи. Для этих людей цвет кожи определяет лишь способность человека выдерживать солнечные лучи, не более того.