Когда возвращается радуга. Книга 1 - стр. 8
Урок был достаточно наглядный. Девушки, съёжившись и не глядя больше на бьющуюся в предсмертных конвульсиях товарку, покорно, как овцы на заклание, засеменили вслед за двумя… мужчинами ли, евнухами ли в богатых халатах. Ирис кое-как, наконец, выдохнула – и вновь оцепенела, почувствовав на себе звериный взгляд. Единственный глаз у старика, который, оказывается, стоял совсем рядом, оказался жёлтый, хищный, с узким зрачком – как у рыси в питомнике, которая так и умерла, сражаясь, не подпуская к себе людей с ошейником и цепью. Вот сейчас её, Ирис, Баязедово отродье, и убьют…
– Кто такая?
Голос пробивался к ней словно через толстый слой ваты. У Ирис однажды болело ухо, и ей пришлось сидеть с согревающей примочкой полдня. Но сейчас – словно заложило оба.
– Моя дочь, господин, – еле слышно выговорила Мэг. И вроде бы случайно, боясь молвить лишнее и не соображая от страха, куда деть руки, схватилась за край своего платка и дёрнула. Рассыпались кудри, не рыжие, а больше в красноту, но теперь, глядя на женщину и ребёнка рядом, вряд ли кто усомнился бы в их родстве. Ах, Мустафа, Мустафа, бывший главный евнух Дворца наслаждений… Разве мог ты представить давным-давно, десять лет назад, что предложенная когда-то прекрасной Найрият служанка с её родины, рыжая веснушчатая ирландка, и твоё стремление угодить новой звезде, однажды спасут жизнь маленькой, никому не известной принцессе, дрожащей от страха?
– Как звать? – сощурился старик.
– И…И-и… Ир…
Отчего-то она не могла справиться с собственным именем и в панике сглотнув, замолкла. По щекам покатились слёзы.
Сухие пальцы впились ей в подбородок, заставив приподнять голову. Девочка зажмурилась. Нельзя смотреть в глаза, иначе рысь разозлится и вцепится в горло…
– Как зовут твою мать? Ну, быстро!
– М… Мэ… Мэ-аг-ги-и…
Вместо гладкой речи изо рта вырвались какие-то лающие звуки. Невидимое кольцо по-прежнему сжимало глотку, мешая говорить.
Старик скосил глаза на служанку, жмущуюся к стене. Та истово закивала, трясясь.
– Точно так, господин, Мэгги Северянка, так её и кличут.
– Хм.
Недобро глянув, ужасный человек повернулся к евнуху.
– Среди выродков моего племянника были косноязычные?
Тот склонился в поклоне.
– Нет, мой господин. Слишком яркая примета, о такой мне доложили бы. Не сомневайтесь. Все там.– Кивнул на груду тел посреди двора. – Три сына, три дочери от жены и кадины
– Тогда…
Голову Ирис бесцеремонно повернули вправо-влево, рассматривая.
– Дурнушка.
– Не скажите, мой господин. Может и расцвести. Видел я таких…
Старик, наконец, убрал колючие пальцы с девичьего личика.
– Хорошо. Пусть остаётся. Покажешь мне её через пять лет.
Больше в их сторону никто не глядел. Лишь помощник евнуха энергичным жестом указал Мэг на стайку пленниц, исчезающих в дверях гарема.
– Девчонку туда. Можешь побыть с ней, чтобы не пищала.
…Потом был унизительный осмотр, когда заставили показать и груди, пусть у девочки ещё и не наметившиеся, и самое стыдное место, и даже трогали и больно нажимали; для чего-то заставляли присесть над жаровней с чистым просеянным песком… Неизвестно, через что ещё заставила бы пройти Ирис злющая баба с бровями столь густыми, что они сливались в единую линию, но тут вмешался пожилой лекарь – наверное, тоже евнух, раз уж свободно ходил на женской половине.