Когда утихнет ветер - стр. 2

Ему удалось задуманное. Он ее разозлил. Когда она заговорила, ее голос звенел от сквозивших в нем напряжения и ярости:

– Никита от меня может услышать лишь один совет, и он тебе вряд ли понравится. Я не хочу, чтобы он или ты делали хоть малейшую попытку познакомиться друг с другом. Никита тебе не игрушка, и манипулировать им у тебя не получится. Найди себе другое развлечение, а к нему даже не думай приближаться!

Слова девушки не произвели на Лестера должного впечатления. Скорее, он выглядел подозрительно довольным, словно Элиза сказала именно то, что он и хотел услышать.

– Мой милый друг, ты опять совершаешь ту же ошибку. Защищаешь смертного. Питаешь к нему теплые чувства… Кажется, мы это уже проходили. И знаешь, твой новый друг мне кого-то напоминает. Право же не знаю кого, но определенное сходство есть. Ты так не считаешь?

Элиза побледнела. Невероятно, но абсолютно белое лицо стало еще белее. Те малочисленные признаки, которые хоть как-то оживляли ее лицо, исчезли вовсе. И если бы не глаза, то можно было бы подумать, что она не живое существо, а каменная статуя, по недоразумению одетая в человеческую одежду. А глаза… В них отражалась такая боль, что становилось страшно.

– Никита не Француа, – одними губами произнесла она, но Лестер ее понял.

Повисла тишина, в которой явственно чувствовалось незримое присутствие третьего.

Лестер подошел к Элизе и мягко ее обнял. Вздрогнув, она посмотрела на него. В его глазах она увидела ту же боль, которую испытывала сама. Тщательно скрываемую, еле уловимую, едва заметную, но боль – боль от потери близкого человека.

– Ангел мой, прости, – голос Лестера был тих и нежен, – Я ведь должен был произнести эти слова, и ты понимаешь причину этого. Ты опять увлеклась смертным, а это неправильно. Это противоречит нашей с тобой природе. А спорить с природой нельзя. Это истина, которая не нуждается в доказательствах. Элиза, мы вампиры и дружить со смертными мы не можем. Убивать, играть, наблюдать – все, что угодно, но никакой привязанности. Ведь так будет проще и легче.

Лестер обнял девушку еще крепче, и голос его зазвучал еще мягче:

– Ты мне очень дорога, не хочу, чтобы ты страдала. Но я не властен над своими поступками, когда мною овладевают сильные чувства, будь то любовь или ненависть. И если ты не хочешь, чтобы с Никитой случилась та же трагедия, что и с Француа, то просто перестань с ним видеться… Элиза, я читал его мысли, да и ты, наверное, тоже. Он же в тебя влюблен… Может, этим и объясняется, почему он на твои странности не обращает внимания… Но, – Лестер посмотрел ей в глаза, и в его голосе появилась чуть ли не мольба, – Любовь моя, твой новый друг из той же категории мужчин, что и Француа. Из-за твоей прихоти его может постигнуть та же участь. Вспомни, Француа не должен был стать вампиром. Тебе удалось вывести меня из себя, случилось непоправимое. Элиза, я не могу обещать, что это не произойдет такое и с Никитой. Пожалуйста, пощади его, меня, да и себя тоже. Прошу тебя об этом.

Он замолчал.

– Хорошо, Лестер, – немного погодя проговорила она. – Ты прав… Да, ты прав, и я с тобой полностью согласна. Но я же не могу просто перестать с ним видеться, нужно придумать убедительную причину для нашего с ним расставания. Дай мне время.